— Сосни! И про шишки не забудь! — хрипло усмехнулась елочка, пока я неловко била ее топором. Она тряслась, но толку было мало. Я бросила подозрительный взгляд на тонкие стволы окружающих деревьев, чувствуя себя немного некомфортно.
— А вас не смущает топор в руках народа? Он может на нас напасть и покалечить! — послышался чей-то такой робкий, такой тихий голос, словно ему редко дают что-то сказать без тяжких последствий для здоровья. «Ясень!» — почему-то промелькнуло в моей голове. «Я спросил у ясеня! Где моя любимая?» — заунывной шарманкой затянулась внутри приставучая песня.
— Конечно, смущает! Поэтому я сразу дам ему двуручник! Чтобы уже наверняка! — хохотнул страшный голос елочки. Зеленая красавица начинала меня пугать.
— А вы бы не могли мне не мешать, — сглотнула я, глядя на елочку и окружающую ее поросль в виде чахлых кустов и тонких стволов непонятных деревьев. — Или я вас тут всех вырублю!
— Мне нравится этот безобидный народ! — послышался хриплый и страшный смех елочки, от которого по коже пробежали мурашки.
— Какой безобидный? — почти хором произнесли кусты, а мне показалось, что они задрожали от порыва ветра, поднимающего поземку.
— Человек с топором в руках редко обижается! Поэтому и безобидный! — послышался голос елочки, а я подозрительно сощурилась, вспоминая все заводы в окрестностях. Нам постоянно твердили, что у нас тут плохая экологическая обстановка, а я что-то не задумывалась об этом до того момента, пока елочка не предложила мне показать свои шишечки.
— И что же собираешься делать? — хрипло спросила меня елочка, бросая мне вызов.
Лес шумел, а я смотрела на черные ветки с шапками снега.
— Так, — гневно выдохнула я, примеряясь топором к единственной елке в окрестностях. Теперь я понимала, почему ее никто не тронул! Потому что она тронутая! — Объясняю! Слушай меня внимательно! Я тебя сейчас срублю, потащу на саночках домой…
Все деревья и кусты притихли, пока я утирала соплю пушистым рукавом.
— Будешь у меня стоять, как штык и создавать мне праздничное настроение! — озвучивала я елке перспективы ее дальнейшей жизни. — Очень надеюсь, что ты простоишь месяц! Если что, я тебе таблетки скормлю! И попробуй опасть!
— Я боюсь этого народа, — задохнулся истерический мужской голос. — Стоять месяц! Да это же… это же…
— Я тебя разукрашу, шарики повешу, гирляндами обмотаю! — перечисляла я, прикидывая рост зеленой красавицы. — А если в подставку не влезешь — я тебя чуток укорочу! Сразу скажи, какой у тебя рост, чтобы я знала, где рубить!
— Прошу вас, не надо, я погорячился, — всхлипнул кто-то из кустов, а елочка молчала.