«Для возбуждения обвинения в колдовстве достаточно одного лишь подозрения, основанного на народной молве, на слухах и догадках по внешнему виду ведьмы, по случайным ее поступкам. Объективных доказательств не требуется. Достаточно одного предположения о виновности…» — а если кто-то подаст злобный навет из соображений корысти, мести или зависти? Как отличить, что навет действителен и ведьма вредила людям? А если помогала, и вы сожгли дитя божие?
Почему-то в этот момент перед глазами встало бледное лицо Софы. А вдруг какая-то мразь посмеет… Я читал и понимал, что через каждое слово вижу ее дрожащие губы, ее потерянный взгляд, наполненный ужасом и паникой. Теперь понятно, почему она так боиться… «Рыжая, значит ведьма!» — пронеслось в памяти, а я вспомнил огненный цвет волос. До тех пор, пока я не наведу порядок, ей лучше не высовываться.
«Свидетелями могут быть опороченные, подвергавшиеся наказанию, даже малолетние дети. Имена свидетелей сохраняются в тайне, если они не имеют желания прийти на суд божий над ведьмой». Как это не приходить? Как? А кто вообще сможет доказать наличие этих свидетелей? Что вообще происходит в этом мире?
— Говори, дитя божье! — голосом священника произнес Люцифер, обнимая Бельфегора. — Покажи всем, где тебя ведьма трогала! Как очаровывала! Не стесняйся!
«Обвиняемому не положены никакие средства защиты и отнимается право апелляции. Он не имеет права возражения против обвинителей. Отвод можно дать лишь в случае смертельной вражды». А если ты не знаешь обвинителя в лицо? Кому опровергать, если можно анонимно совершить донос?! Это какой-то замкнутый круг!
«Взятие защитника по свободному выбору подсудимого не допускается. Суду разрешается назначить защитника верного и надежного, т. е. твердого в вере. Защитнику, если таковой имеется, не сообщать никаких данных из допросов свидетелей». Как же тогда смочь защитить праведную душу, если наведен поклеп?
У меня начинала болеть голова, от того, что я читал и пытался осмыслить. Но как только мой взгляд упал на последние строчки, я сорвался с места и стрелой вылетел из дома ведьмы, седлая коня.
— Антоний! — за спиной раздался взбудораженный крик Софы, выбежавшей босиком за мной из дома, — Антоний, что случилось?
— В дом! Никого не пускай! Никуда не ходи! — прокричал я, уже на скаку, пытаясь натянуть наспех схваченную рясу, — Меня жди! Свечу не зажигай!
Последние слова я уже прокричал, отдаляясь все дальше и дальше от Софы. Ветки били меня по лицу, а я вглядывался в темноту. Только бы успеть! Только бы успеть!