Мы всегда наблюдали за людьми, помогали им, оберегали их… Молитвы грешных созданий нашего Отца всегда остаются услышанными. Мы ответственны за них. Но люди вспоминают о нас только в моменты своего отчаяния, в миг опасности или беды…
— Антоний, брат мой, на что ты смотришь? — заинтересованный голос Михаила раздался за моей спиной, а затем я услышал шелест крыльев архангела. Тяжелый вздох старшего брата свидетельствовал о разочаровании. — Неужели ты считаешь, что они поступают правильно? Сжигая творения Отца, принося ему жертву, о которой он никогда их просил?
Где-то внизу, под мягким покровом облаков, на одной из грязных площадей священнослужители готовили костер, чтобы предать огню нечестивую. Звучали песнопения, приводя простых людей в благоговейный трепет. «Во имя господа нашего!» — кричал один из священников, поднимая руки вверх, к небесам, а лики людей, озаренные верой и надеждой, смотрели куда-то сквозь дымку облаков, в надежде увидеть нас, услышать наши голоса, проникнуться верой, что они не одни.
— Михаил, в этих людях веры в нас больше, чем во всех прихожанах. Посмотри на них. Они свято верят в то, что делают, — уверенно произнес я, видя, как из повозки вытаскивают женщину в старом рубище. Ее ноги заплетаются, а ее приходиться волоком тащить по земле туда, где уже слышаться ярые молитвы и коптит негасимый факел веры, — Отец предоставил всем выбор, служить ему и жить праведной жизнью или поклониться Люциферу и навсегда закрыть для себя двери Рая. Верующие, называющие себя инквизицией, просто ускоряют то, к чему рано или поздно они бы пришли.
Грешница подняла лицо куда-то вверх, а ее полубезумные глаза едва ли не ослепли от сияния, поэтому она тут же отвела их, вызвав у меня насмешливый вздох. «Именем господа нашего!» — послышался низкий раскатистый голос, а нечестивая заметалась при виде хвороста. «Покайся в грехах своих!» — снова повторял голос, а ему вторили еще десятки голосов. «Нет… Нет за мной греха…», — шептала затравленно озираясь несчастная и заблудшая. «Ведьма!!!» — скандировала толпа, швыряя в нее камни. «Сжечь ее!!!» — слышались голоса, а черная змея веревки прочно сковала руки дочери Евы.
— Прошу прощения, что вмешиваюсь… А, хотя, постойте… Не прошу. — съязвил Гавриил, присоединяясь к нам и тоже наблюдая за казнью, — А ничего что девушка невинна? И её вот-вот сожгут по ошибке? Может, поможем?
Гавриил уже сделал решительный шаг вперед, но я остановил брата, преградив ему путь крылом.
— Даже если из десяти сожженных, две окажутся скверной, — терпеливо объяснял я братьям простую истину, которую они так и не смогли понять, — То это уже прекрасный результат. Нам всем приходится чем-то жертвовать. Не бывает мира без войны.
