Взяв свое ведерко, ежик направился на третий этаж. Возле стены коридора сидела несчастная рыжая белка, размазывая слезы пушистой лапкой. Перед ней стояло ведро и валялась тряпка. «П-п-принц на меня не с-с-смотрит! — рыдала белочка, поднимая на меня злорадный взгляд: — И на тебя тоже!»
— Пропустите, — злобненько заметила я, раздвигая стражу ведром. — Мне еще какашки принца отмывать!
Покои принца были слишком пафосными, как и любая комната замка. Они мало чем отличались от тех покоев, где меня лишали невинности в очередной раз. Или, по крайней мере, так думали. Мне понравилась огромная люстра, сверкающая хрустальными гранями. И, собственно, больше ничего. Три высоких белых окна были распахнуты настежь. А наглые жирные голуби устроили вальяжный променад на подоконниках.
— Курлы-курлы! — заметил серый голубь перед тем, как схлопотать тряпкой по перьевой заднице.
— Погодите! Мне кажется, что-то просыпается! Никто не дышит! Да! Почти! Не спугните! — с насмешкой произнес принц. — Кто чихнул? Ну все, спугнули! Разве можно так?
Изабо отгоняли от облысевшей клумбы. Она уже вырвала все сорняки, трудолюбиво утирая лапкой пот. «Это были любимые цветы королевы!» — орал садовник, рыданиями восхищаясь работой неутомимого хомячка.
Я уныло терла подоконник, сгоняя тряпкой голубей и думала. Какой же глупый принц. Ведь чем больше он издевается над ними, тем больше они в него влюбляются. И ведь парадокс!
В странной задумчивости я смотрела на принца. Меня терзали сразу два важных вопроса. Он так похож на мою первую любовь. И с какой скоростью долетит до него заляпанная голубиными приветами тряпка.
Я сразу определила всех самцов в голубиной стае. Только они с важным видом могут разгуливать по вымытому, подбрасывая мне работы.
Принц поднял на меня голову. Солнце заиграло в золоте его волос.
— Женщины любят тряпочки, не так ли, ежик? — усмехнулся он, щурясь на солнце.
Я ласково смотрела на принца. Если бы не сверкающая корона, он бы давно подавился бы своим вопросом. И громко кашлял от нежных женских рук, сжимающих его шею.
Не знаю, что сыграло свою роковую роль. Может, не стоило высовываться так сильно? А может, и тот факт, что ко мне внезапно с радостным криком: «Я поработала!» — бросился через всю королевскую комнату обалдевший от собственного трудолюбия хомяк. Или, может быть, хомяк поскользнулся на своей самооценке, врезавшись в меня сзади всем своим хомячиным тельцем. Вообще-то, я склонна считать, что просто звезды сошлись неудачно и во всем виновато какое-нибудь древнее пророчество.
Так или иначе, гордая птица еж летела на обалдевшего принца. Как положено. Иголками вниз.