Я смял письмо в руке, чувствуя, как мне внезапно становится тяжело дышать. Виола, маленька Виола будет казнена. Не могу в это поверить. Это же было пустяковое дело, которое развалить было легче легкого!
От внезапно накатившей ярости я отшвырнул стол, глядя, как разлетаются бумаги. Невозможно! Ее же связали по рукам и ногам! У нее нет ингредиентов! Какое покушение! Да она максимум укусить его может!
— Караул!!! — почти хором орали призраки. — Это же люстра из верденского стекла!
— Это не люстра! Это цветочек, а мы — ба-а-абочки! — ответили писклявые голоса перед тем, как раздался звон бьющегося вдребезги стекла и инфернальный визг.
Я все еще не верил, чувствуя, как по телу пробежала волна дрожи. Диоваль! Возьми себя в руки!
— Уберите лапы от генеалогического древа нашего древнего рода! — верещала мать, а в ответ раздавались писклявые голоса: «Тю! Да тут всего лишь прапрапрадедушка! Я знаю свой род до сорок раз «пра-» дедушки! Выкусите!».
— Большой Тапок! — послышался тараканий писк, пока внизу сиреной орали два привидения, оплакивая фамильный сервиз. «Это просто красивые ночные горшочки для тараканчиков!» — пояснили писклявые голоса снизу. — Большой Тапок! Что случилось?
— Ее казнят через несколько часов! — процедил я, лихорадочно прикидывая, хватит ли у меня сил пойти на штурм министерства. — Виолу казнят!
— Большой Тапок! Мы только что к ней ползали! Ее не вынести, — зашевелили усами мои маленькие подчиненные. — Но мы тут вытащили какие-то бумажки! Там все бегают и орут!
— Что?!! — опешил я, глядя на Евлампия. Тот обернулся и пискнул: «Ребята! Тащите этот мусор!».
Тараканы тащили огромную папку, следом за ней еще одну. Я схватил папку, видя на ней знакомое имя. На второй папке тоже было имя «Виола». Одна папка была старой, а вторая совсем новой. Папки шлепнулись на стол, а на меня грустно посмотрели.
— Кто? — спросил я, глядя на опущенные усы.
— Дормидонт и Жмых, — проскулили тараканы, а я посмотрел на отпечаток на папке. — Это папкой… Дормидонт отвлекал… Осталось четыре вдовы и восемнадцать детей. Совсем молодой был. А Жмых. Упал в чай… Сварился. Тоже отвлекал.
Я впервые смотрел на тараканов с пониманием, а потом вздохнул, подзывая слуг.
— Плинтус отковыряйте, — приказал я, глядя на тараканов, которые скорбной процессией потащили лепешку под плинтус со всеми почестями. «И пусть вследующей жизни ты станешь бабочкой!» — дрожащим голосом произнес Евлампий. Вдовы зарыдали, а я видел усы, которые опустили в знак скорби.
— У них теперь паника! Дела пропали! Еще день на восстановление! Казнь перенесли, — заявили тараканы, а посмотрел на них с благодарностью. Плинтус жалобно заскрипел, а потом послышался писклявый голос: «Мы нашли древнее тараканье захоронение!». Через минуту все тараканье поголовье стало раскапывать его. «Даже крошечка сохранилась!!! Смотрите!!!» — кричали тараканы, а я взял папку, развязал магический узел и.