Я отчаянно оттолкнула его руками, а потом ногами, скатилась с кровати, больно ударившись локтем об пол.
— От тебя баба уползает! — комментировали тараканы, шевеля усами. — Раз баба уползает, то значит, хороший любовник!
— Диоваль! — возмущалась я, краснея и пытаясь забраться под кровать. Я достала старый жезл, размахнулась и…
Я лежал в темноте, связанный по рукам и ногам. Абсолютно голый с кляпом во рту.
— Ыыыы! — выдал я, приходя в себя окончательно и выплевывая кляп. Судя по вкусу, это был старый носок. — Ыыыы!
— Эх ты! — послышался в темноте голос Евлампия Восьмого. — А еще мужик, называется! Я же тебе говорил — в шею целуй! Они это любят! Не послушался, так что выгребай!
— Какую шею? — я пытался отплеваться и понять, что вообще произошло. Я поднял связанные руки, проверяя рога и хобот. Нет, ничего нет.
— В ее шею! Что ж ты сразу в губы полез целовать! — горестно вздохнул Евлампий, сидя у меня на коленке.
— Ка-какие губы? — уточнил я, не понимая, почему меня связали. — Что значит «целовать»? Кто кого целовал?
— Ты ее! Сначала ты за ней бегал, пытаясь раздеть. На коленях ползал, в любви признавался. Жениться обещал! — не щадил меня Евлампий, пока я нервно сглатывал, пытаясь вспомнить что-то подобное. — Короче, как мужик, ты, судя по всему, не пользуешься популярностью среди девушек.
— Да что ты говоришь! — ехидно заметил я, мечтательно вспоминая свои годы обучения. — Да за мной всегда девушки бегали!
— Но не с палкой и жезлом по всему дому, с горячим желанием оторвать тебе все, что выпирает! — согласился Евлампий, щекоча меня усами. — Еле тебя отбили, хозяин! Вот еще бы немного и. Короче, у нас было бы две хозяйки!
Я поперхнулся, пытаясь припомнить что-то подобное, но память стоически молчала.
— Ты ей нравишься, — прошептал Евлампий. — Уж я-то все знаю про женщин! У меня целый гарем!
— Что?!! — прокашлялся я, пытаясь зубами развязать себе руки.
— Иначе бы она не стала кидать в тебя приворотным зельем! — авторитетно заметил Евлампий. Приворотным зельем? Теперь понятно! Это где-то два часа прошло, а я только оклемался.
— Мы тебя отбили в тот момент, когда ты споткнулся и упал, а она бросилась искать ножницы, чтобы отрезать… Ну ты понял… Она решила, что это — часть заклинания… Что-то типа «хобота». Как-то так, — зябко сжался Евлампий. — Пока ты не заметил! Так что цени! Мы тебя тут спрятали и выставили караульных.
Я тоже зябко сжался, испытывая глубочайшую благодарность к моим усатым друзьям. Я прямо видел: «Ой, я не знала! Извини! Не нужно орать! Сейчас я что-нибудь придумаю!» — как бы слышался в моих сумбурных мыслях ее звонкий и обеспокоенный голос. Заклинание сожгло путы, а я нащупал какую-то тряпку и обмотал ее вокруг бедра.