Возле лавки с магическими ингредиентами столпилось столько людей, хоть перепись деревни проводи.
— А потом она на меня как броситься! Совсем одичала! — слышался голос торговца, а люди при виде меня расступались. — А Кривой ее по башке лопатой и в гроб! Закопали! Все!
Нет у нас чудовища!
— О, освободитель! — заверещала бабка, умиляясь. — Кончились наши мучения!
— Зря мы его тогда поколотили! — послышался мужской голос, а я раздвигал толпу. — Герой! Извел нашу напасть!
Я подошел к торговцу, который все еще расписывал свой подвиг, посмотрел на нег в упор, а потом взял за грудки.
— Вы что себе позволяете! — взвизгнул он, бледнея и бегая глазами. «Пойду-ка я курей подою!» — послышался бабкин голос, а народ стал шустро рассасываться, оставляя героя наедине с очень нехорошим разговором.
— Ты что? Закопал ее? — спросил я, не узнавая своего голоса, а торговец ингредиентами умолк, глядя на меня с мольбой.
— Вам послышалось, — икнул он, чувствуя, как его ноги отрываются от земли. Люди передумали расходиться, глядя на всю эту картину. — Это просто шу-шу-шутка… Мы сейчас же ее выкопаем.
— Умертвии встают? С чего бы это? — вкрадчиво поинтересовался я, а торговец замотал головой, как бы отрицая сей факт. — Еще бы, могилки раскапывать непросто стало! Проблемы начались! Вот странненько, да? А тут еще эта Виола мешает вам копать себе могилу? Каждый маг после смерти хорониться с упокойным медальоном. И только тогда он обретает покой. Но стоит его снять с мага, как появляется умертвия!
— Да что ты нам рассказываешь! — загалдели жители. — А ты нам на что. Дармоед! Это твоя работа! Тебе министерство за это ого-го какие деньжищи платит!
— Мы ее уже вон сколько извести пытались! — вопила бабка. — И дом поджигали и так выгоняли! А она нам в отместку тут своих чудищ наплодила! Ой, пора курей доить, а то совсем недоенные ходят! Вымя обвиснут, о забор порвут!
— Тебя прислали сюда умертвий успокаивать! — взвизгнул женский голос, а его поддержали криками одобрения.. — Вот и успокаивай! Не мешай честным людям себе на хлеб зарабатывать!
Я посмотрел на жителей, которые возмущенно переговаривались.
— Значит, у нас тут народный промысел цветет и пахнет? — я прищурился на жителей, которые пытались объяснить мне, что это я — не прав, рискуя своей жизнью ради их спасения.
— А как жить? Работы нет, денег нет. Мы зря сюда переехали? — кричал мужик в старой рубахе, порываясь вперед. — Копали себе помаленечку, всем хватало!
— Да ентого клатбища еще нашим внукам хватит! И правнукам! — поддакнула толстая баба с таким выражением лица, словно она одна единственная в этой деревне помнит, что такое мыло.