― Хорошо, пробуем угадывать! Иногда он бывает пушистым! Ну! Давай! Не стесняйся! ― послышался гаденький голос зла.
― Эм, ― напряглась я, понимая, что у меня нет времени на игры в загадки. ― Он бреется не каждый день?
Куда бы спрятаться? Жаль, что окно высоко, иначе бы я уже вылезла в него… Хотя, створка, аплодирующая моему полету вниз, сразу наведет кого-то на мысли.
― Пушистый зверь, ― снова продолжало зло, пока я пыталась уместиться за тумбочку, втайне надеясь, что никому и в голову не придет проверять пустую комнату.
― Хомяк, ― брякнула я наугад, пытаясь открыть старинный шкаф. Тяжелые двери не хотели открываться ни раньше, ни сейчас.
― Воющий на луну хомяк ― отличное украшение вечера! С удовольствием бы сидел и смотрел на воющих на луну хомяков. Сейчас я проведу лекцию! ― тут же предложила тьма, пока я пыталась влезть в шкаф и закрыть дверь изнутри. Несколько раз створка двери попала мне по пальцам, но я отдувалась и не сдавалась. ― Итак, тема нашей лекции ― блохи. Ну, есть какие-то соображения?
― Мне пора в душ? Носки пора ставить в уголок, чтобы никто не уволок? ― предположила я, тревожно прислушиваясь ко всем посторонним звукам.
― Итак, блохи ― это кровососущие насекомые, ― продолжало зло, пока я старалась дышать ровно. ― Блохи живут в чем? Правильно, в шерсти!
― Ну, ― занервничала я, слыша приглушенные голоса поблизости и вздрагивая, когда звучал приказной тон: «Открывайте!».
― Я не одета! ― послышался женский голос. ― Дайте мне время, чтобы я оделась.
Я мысленно поблагодарила любительницу расхаживать по комнате в одном белье, пока зло уверенным менторским тоном вещало мне про особенности жизнедеятельности блох.
― Так вот, если бы ректор был оборотнем, то на нем наверняка были бы блохи, ― скромно закончило зло, а я застыла на месте. Он ― оборотень?
Глава четвертая. Похотливая похоть
«Ау-у-у!» — послышалось где-то в глубинах подсознания, пока я пыталась отмести от себя эту мысль.
― Это хорошо, ― согласилась я, принюхиваясь и представляя себя оборотнем. Так, а у меня на верхней полке лежал флакон духов «Похотливая похоть», который мне подарили, видимо, для самообороны. Пыльный, старый флакон, при воспоминании о котором глаза начинали слезиться сами собой, лежал где-то в пакетике. Пакетик в другом пакетике, а другой пакетик в еще одном пакетике. И все это в шкафу. Иногда, перерывая шкаф, мне казалось, что меня арестуют за хранение оружия и зелий массового поражения, но потом я о нем благополучно забывала и успокаивалась.
Я открыла шкаф, опасливо косясь на двери и пытаясь подлезть рукой в промежуток между полками, чтобы извлечь то, от чего падают замертво даже старые вонючие носки.