Как только тост закончился, я украдкой приткнула бокал на первый попавшийся поднос, видя, как безотрывно на меня смотрит король фей. На его лице промелькнула тень подозрений, но тут же заиграла славная мелодия, похожая на вдохновенную свирель. Я почувствовала, как начинаю ненавязчиво соблюдать дистанцию, а меня деликатно подтаскивают к себе.
— Ты почему ничего не ешь и не пьешь? — послышался голос, когда меня прижали к груди. — Я прекрасно видел, как ты поставила нетронутый бокал. Как давно это продолжается?
— А ты всегда следишь за тем, сколько выпьют гости? — осведомилась я, вдыхая запах фиалки. — Фу таким быть… Если все вокруг цветочки, то ты — кактус!
— Послушай, маленький нытик. Когда танец закончится, я тебе голову оторву, — раздавался голос в моей прическе, а стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, пока его рука лежала на моей талии. Мои тапочки шуршали, а я тихо посматривала по сторонам, в надежде, что лепрекон все-таки исполнит желание раньше, чем меня постигнет феерический разбор полетов.
— Будет сильно бо? — жалобно спросила я, боясь поднимать глаза, а меня прижали к себе еще сильней.
— Нет, я постараюсь убивать тебя нежно, — прозвучал голос Оберона, пока я тяжко вздыхала. — Нежно, осторожно и аккуратно. Почему ты ничего не ешь?
— Не хочу, — отозвалась я, чувствуя, что лепрекон сейчас был бы очень кстати.
— Или ты слышала легенду про то, что тот, кто что-нибудь съест в волшебном мире останется в нем навсегда? Иначе бы ты не загадала желание сбежать отсюда, — произнес Оберон, а я чувствовала, как его пальцы гладят мой корсет. — Не переживай, мой нытик. Я потом обязательно подую на моральную травму…
— Еще скажи, подорожник приложишь, — напряглась я, вдыхая запах фиалки и чувствуя, как меня ведут по залу.
— Если я и приложу кого-то, так это того, кто пообещал тебе вытащить тебя отсюда, — послышался шепот мне на ухо, а меня резко развернули, ведя в другую сторону. Мои тапочки семенили по указанной траектории, а я не могла отделаться от чувства, что жить мне осталось считаные мгновения. Никогда еще мне не хотелось, чтобы танец продолжался вечность. Часы начали бить полночь, а я сопела, предвкушая неприятности. Внезапно его рука скользнула по оголенному телу, вызывая у меня чувство непонимания. Я бросила взгляд себе на грудь, видя тающий с каждым ударом часов корсет… Мама! Что там мыши говорили про «она что-то добавила к заклинанию! Епт тыр-тыр, кажется? Это означает время…»
— Не понял, — послышался голос Оберона, который стриптиз и «майский шест» не заказывал. Часы били, а платье истончалось, просвечивая кожу и… Ой! С последним ударом часов я чувствовала, что можно больше не переживать, наступлю ли я на юбку или нет! Караул! Мне на плечи в одном мгновенье обрушился плащ, а меня прижали к себе как родную, глядя сверху вниз так, словно маленький зверек наныл скоро превратится в зверька наревела.