Я почувствовала, как меня трогают за щеку. Милый, я отточила умение имитировать зимнюю спячку уставшего ежика еще в детском саду!
Склонившись над храпящим от всех порывов страсти телом, Змий решил не сдаваться. Где-то из моральных закромов были извлечены такие ухищрения, от которых на стенки со стоном прыгают даже фригидные красавицы.
Змий намекал, что на него можно положиться. Во всех возможных смыслах. Но я, в свою очередь, не планировала, чтобы наши зубные щетки стояли рядом.
— Ты так прекрасна! — напирал Змий, в надежде разбудить в спящей красавице если не страсть, то хотя бы угрызения совести! Мол, вставай! Видишь, как мужик старается! Ты бы хоть совесть имела! Он же сейчас на тебе скончается, если ты не подашь признаки жизни!
«То-то же! — гнусаво заметила совесть. — Нам проще дубу дать, чем Змию!»
На всякий случай Змий проверил, а дышу ли я? Вдруг у меня сердце не выдержало такой наплыв прелюдий. Я лежала и понимала, что конкурсе прелюдий этот недобрый молодец переплюнул даже великого композитора Иоганна Себастьяна Баха, автора сорока шести прелюдий! Тут уже сотая пошла.
Мне начинало казаться, что такая прелюдия способна расшевелить даже покойницу. Трехгодичной давности.
Все мастерство, весь накопленный жизненный опыт — все это изливалось на мое бессовестное тело.
— Можно я утону в омуте твоих глаз? — шептал разъяренный Змий, не ожидавший от судьбы удар ниже пояса.
«Не надо! Там купаться запрещено! Черти не согласны!» — мысленно ответила я, продолжая делать вид, что сплю. Руководствуясь тем, что вишенка хорошо смотрится на торте, а Змий на мне, недобрый молодец напирал. А потом начал выдыхаться. Еще бы! Шел второй час прелюдий, а к основному балету мы так и не подошли. Бывают такие секунды, когда все решают минуты. И длится это часами!
Если он сейчас расплачется и убежит, я не удивлюсь. Поиски эрогенных зон заставляли бедного несчастного первопроходца покорять те места, в которых их еще не искали. Например, между пальцев. Но я была слепа, глуха и нема к мольбам страждущего. Мне казалось, что он сейчас сточит губы по самую шею, пальцы по самые плечи и мужскую самооценку.
А потом все резко прекратилось. Я полежала немного, а потом стала осторожно приоткрывать глаза. Что? Уже все? Как же так? А как же незабываемая ночь любви? Где быстрее! Глубже! Нежнее! Где все это? Вот так всегда!
В комнате было пусто, поэтому я завернулась в одеяло и уснула в обнимку с чистой совестью!
Проснулась я утром от крика петуха. Кричал петух так, словно ему защемило яйца. Ммм, яичницу бы… Я слышала, что скатерть отпустило.