— Ась? — послышался голос гармониста. Он стоял и смотрел на меня, пока я на всякий случай проверяла полотенце.
— Бегите, я постараюсь отвлечь банника! — прошептала я, поглядывая в жарко натопленную баню. — Бегите, спасайтесь!
— Спасибо тебе за спасение, матушка-ведьма! — пытался отдышаться гармонист. — Век буду не забуду!
Я толкала его к двери, как вдруг послышался голос банника.
— Завтра в полночь черт на утопленнице женится! Придешь, Поганини?
— Во скока? — спросил гармонист, прислушиваясь к ответу.
— Как солнце сядет! — крикнул ему в ответ банник.
— Приду! — послышался голос гармониста, а я отпустила его взмокший рукав.
Он вышел из жаркой бани в прохладу. Прохлада открытой двери дунула на меня, слегка остужая пыл лишний раз творить добрые дела! Вот так ведьмы становятся злыми и черствыми!
— Все! Баня чистая! — выдохнула я собравшемуся селу, видя несчастную, взмокшую роженицу и ее семейство. — Можете заносить!
— Уууух! — стонала бедная, когда ее несли в жарко натопленную баню.
Значит так, да? Я вздохнула, глядя на дремучий лес, возвышавшийся за деревней!
— Нечисть, — фыркнула я, чувствуя, что все правильно сделала. — И нечего мне тут харизму раскатывать!
Бесы прыгали, обсуждая игру.
— Пропади ты пропадом! — процедила я, негодуя.
Внутри что-то неприятно ворочалось. Мне было как-то обидно за «вы тут сдирайте, а я пошел!». Настолько обидно, что я сжала кулаки, медленно выдыхая. Мне хотелось взять рукав рубахи, вытереть губы, словно пытаюсь стереть его поцелуи со своих губ!
— Ну ты и ловкач! Это ж надо было карту прямо на столе подменить! Так бы не отбились! — слышался радостный голос беса.
— Да не скромничай! Все равно нас уже никто не слышит! — радовался второй. — Подмахнул карту прямо в масть!
— Я думал это ты! — послышался голос второго. — Я бы ни в жисть не отважился! Ладно менять карты на руках, но на столе! А если бы поймали?!
— А я был уверен, что это ты на столе карту поменял! — спорил с ним первый. — Ты что? Ее не менял?
— А кто тогда поменял карту?! — уставились друг на друга бесы. — Там же лежала бубна! А стала черва!
И тут я вспомнила, как рядом со мной проходила знакомая фигура. Вспомнила, как его по черной столешнице скребли черные когти.
— Все равно, я тебя недолюбливаю, — вздохнула я, сощурив глаза в сторону древних лесов.
— Ведьма! Ведьма! Рожает уже! — кричали мне, втаскивая меня в баню. В бане было уже пусто. Кроме роженицы, меня и бесов никого не было! Даже стол исчез.
— Аааааа! — страшно закричала роженица. Я глянула на нее и тоже страшно закричала: «Ааааааа!» Наши «Аааааа!» почти слились в унисон. Я была девушкой очень впечатлительной.