Сушеные мумии мухоморов на ниточке вообще было не разглядеть из-за плотного слоя паутины. На покосившихся полках, держащихся на честном матерном слове и крови прибивавшего их умельца, лежали пучки трав, мешочки и прочая магическая ерунда, которую я решила пока не трогать.
Я взяла старый мешок, открыла его, видя сморщенную проросшую картошку. Картошка была старенькой и требовала к себе уважения. Поэтому я решила отправить ее на заслуженную пенсию и потащила мешок на выход. Сейчас соберем здесь огромную кучу! А потом придумаем, куда ее деть!
— Куды!!! — послышался скрипучий голос домового. На мешке сидел маленький волосатый старичок в старой рубахе, подпоясанной веревочкой. — Куды добро разбазариваешь! А ну втащи ее обратно! Пусть лежит. А то че? Кушать просит? Не просит!
— Хорошо, я не буду трогать вашу картошечку, — вздохнула я, хватаясь за мешок с какими-то гнилыми досками.
— А это куды потащила? Это про запас! — нахмурил кустистые брови дедушка, обнимая мешок обеими руками. — Не дам! Усе, что нажито непосильным трудом, пришла и разбазаривает!
— Ладно, — пожалела я домового, который смотрел на меня, как мышь на крупу. — Пусть лежат опилочки! Мало ли! Вдруг котика заведем?
— Я предыдущего еле вывел! — снова нахмурился домовой, бережно таща мешок обратно. Он даже развесил паутину по нему! Все как было!
— Когда кого-то заводишь, у меня спрашивать сначала надо! — гордо произнес домовой.
— По поводу мужика тоже? — усмехнулась я, отгоняя мысли о Хозяине Топей. Дался он мне!
— И по поводу мужика! — насупился домовой. — Кота завели, а меня не спросили! Не в масть он был! Не в масть!
— А тебе что? Козырного подавай? — усмехнулась я, глядя на маленькие лапти на ногах домового. — Ой, какая прелесть!
— Так, лапти не лапать! — обиделся домовой. Я вздохнула и решила не заморачиваться, поэтому направилась в другой угол. О! Там был целый склад!
Моя рука потянулась к груде старых досок, которыми, видимо, что-то пытались латать. На досках уже расцвела плесень. Они почернели и никуда не годились.
— Да что ж тебе неймется-то! — послышался позади меня скрипучий голос. Я оглянуться не успела, как на досках уже сидел домовой, любовно обнимая их, как родных. — Не дам! Тебе что? Выбросить больше нечего? Чего прицепилась к доскам-то? Для тебя что ли их тут складывали?
Я направилась в еще один угол, где валялись старые горшки. Один был треснут, второй разбит. Черепки были разбросаны по полу и тоже поросли паутиной.
— Значит, горшки я выкидываю! — торжественно объявила я, беря горшок, и тут же его у меня выхватили из рук.