— Горько! — орала нечисть, требуя, чтобы жених с невестой показали дикую и необузданную страсть, но в рамках приличия.
Мне всегда казалось, что после двадцатого «Горько!» жених и невеста подумывают о разводе.
— Горько осознавать, что мужчинам от тебя только одно и нужно, — выдохнула я, глядя на когти, которые слегка сжимали мою коленку. Я уже чувствовала, как вторая рука обнимает меня за талию, прижимая к себе. Я вдыхала запах трав, которые словно сладкий дурман, растекались по телу. Зеленые глаза приближались, а я чувствовала, что с каждым разом противиться этим чарам все сложнее и сложнее.
Когти прочесали мои волосы, едва коснувшись щеки.
Где-то громким стуком ревновал Вася. Он меня еще не знал, но уже ревновал и требовал срочно отпустить меня.
— И вообще, я прекрасно знаю, что тебе от меня нужно! — ответила я, косясь на Хозяина Топей.
— У тебя открылся новый дар видеть будущее? — удивился Хозяин Топей. — Тогда почему я о нем не знаю?
Пляски на моем потолке продолжались, пока я понимала, что до утра еще далеко. Зато на меня уже посматривают, как на свадебный торт, выбирая кусочек полакомей.
Настойчивый Вася считал своим долгом достучаться до моего черствого сердца и изредка маячил в окне.
— Ты согласна? — послышался очаровывающий голос на ухо. — Или сама…
Какое «сама»? Их вон сколько! Банник, по моей вине оставшийся на улице, уже косится на меня злобным глазом.
— Хорошо, — кивнула я, понимая, что рано или поздно этот момент наступит.
Я насторожилась, чувствуя, как меня осторожно берут за руку. Его прикосновение вызвало толпу мурашек, бегающих по коже. Духота шумной избы сменилась прохладой ночи, которая опьяняла не хуже страстных поцелуев. А вопли и повизгивания — шелестом скрюченной яблони.
Краем глаза я видела горящий в окнах свет и слышала переливы гармони, которую обещали сегодня порвать.
Я вдыхала жадные поцелуи, словно сладкую отраву, вливающуюся в мои губы, обвивая шею Хозяина Топей руками. Моя спина коснулась яблони, а я уже понимала, что сопротивление бесполезно.
Слишком крепкими были объятия, слишком сладким был шепот, слишком нежными были руки и страстными губы. Сдаваясь под напором страсти, я почувствовала, как подкашиваются ноги, как прижимается ко мне чужое тело, как сжимают меня в объятиях сильные руки, вдавливая в мокрую от ночной росы траву.
Я плавилась от жадных поцелуев, переходящих в горячие укусы. Мне казалось, что за каждый такой поцелуй в аду меня должны обжаривать на сковородке, подбрасывая оладушком.
Эх, была не была! Я уже настроилась на то, чем завершаются такие прелюдии, как вдруг…