— Я даю вам время подумать, стоит ли оно того, — после долгого молчания произнес дракон. И в этот момент я почувствовала, как учащается биение его сердца. Он все еще верит, что она придет? — Помните, вы всегда можете уйти. Я никого не держу. Если вы пришли сюда потому, что у вас есть долги, по приказу хозяев, по требованию родственников, из-за нужды, под угрозой жизни, по принуждению, я вас не трону, если скажете об этом прямо сейчас. Или подайте мне знак, если ваша жизнь под угрозой и вы не можете этого сделать напрямую. Я сумею вас защитить.
Мой взгляд напряженно следил за девушками, которые молчали. Меня удивляли его слова. Судя по тому, что я видела в Триумвирате «милосердие» и «дракон» дружат в основном по переписке, встречаясь крайне редко.
— Если вы сейчас же скажете мне правду, я постараюсь вам помочь. Если вы остаетесь и молчите, то пощады не будет, — повелительным голосом закончил дракон. Я чувствовала, как его просто сердце сходит с ума. Он все еще верит, что одна из них действительно окажется его любимой?
— Как я люблю этот момент! — улыбнулся маг, а в зале появились огромные хрустальные песочные часы. Только вместо песка в них были снежинки. Они летели вниз, а девушки стояли и молчали. Время шло, снег в часах кружился и падал, я слышала, как учащается пульс дракона, как его рука напрягается, а дыхание выдает скрытое напряжение. Мысль о том, что одна из них действительно может оказаться покойной кайзериной, пугала меня сильнее, чем царящая в зале тишина.
Последняя снежинка легла на небольшой сугроб, а часы стали растворяться в воздухе.
— Время вышло, — спокойно произнес дракон, но я чувствовала, как напряглись его руки и ощущала его сбившееся дыхание.
Старый скрюченный маг сделал шаг вперед, прокашлялся, глядя на кайзера, и проскрипел, нарушая тревожную тишину.
— О, великий кайзер Артмаэль, — старческий голос казался противным скрипом старой телеги. — Несколько лет назад я нашел во льду девушку. Мне удалось растопить волшебный лед, и она ожила… Простите, мои глаза уже давно не те, но все, кто видели ее, говорили мне, что она похожа на кайзерину Эстер. Девушка долго лежала в забытье, а когда пришла в себя, то стала мне рассказывать про какие-то розы на снегу, про какой-то портрет, для которого позировала. Она часто спрашивала про дворец. Я подумал, и решил, что лучше вам поговорить с ней.
— Простите, — прошептала девушка в алом плаще, прижимая руки к груди и поднимая глаза на нас. — Я действительно плохо помню… Я не помню, как оказалась во льду… Добрый человек нашел меня, спас, выходил… Я помню белую комнату с алой кроватью… Помню огромный портрет… Помню, как я сидела с розой, а меня рисовал художник. Помню, как он предлагал мне выбрать из двух роз, и я выбрала алую… Я помню, как гуляла с вами в саду… Шел снег, и вы тогда потребовали принести мне другой плащ. Вы грели мои руки…