— Не скажу, — немного помолчав, ответил граф, взяв себя в руки. — Но думаю, герр де Лонэ и герр де Лер не интересуются нашими семейными делами. И тебе лучше о них помолчать. Матушка умерла, а как она жила после смерти отца, никого, кроме неё и её исповедника не касалось. В конце концов она была взрослой, свободной женщиной, вдовой, приличий не нарушала, люди её уважали, а прочее — не наше дело, и трепаться тут незачем!
— Как скажешь, — с напускным равнодушием пожал плечами барон. — Мне тоже не доставляет удовольствия это вспоминать. Я хоть и не простил «любимую невестку», но всё равно тянуло быть с ней рядом, видеть её. Прямо болезнь какая-то. Чего мне тогда стоило сдерживаться! Сколько раз думал, что всё, не выдержу — схвачу её и возьму силой прямо в замке, на столе или на полу, пусть потом хоть казнят! Плевать — зато Жозефина была бы моей! Или поженят, женщине после такого одна дорога — под венец с тем, кто ею овладел, и она это, похоже чувствовала. Недаром со мной виделась только в присутствии толпы стражников. И женить старалась побыстрее. Только и радости было, вызвать такого её любимчика после отставки, а порубить в фарш! Эх, как же она бесилась, до сих пор приятно вспомнить! А больше-то и вспоминать не о чем. Не про то же, как был годами на побегушках у неё, а потом у тебя.
— Тебя за это щедро наградили, барон фон Ротенфельд, — граф смотрел на дядюшку с нескрываемым отвращением. — Титул, замок, земли, выгодный брак…
— Да уж, щедро! — скривился барон. — Намалевали на гербе баронскую корону, тоже мне радость! Баннер пожаловали[16]. Мне не пятнадцать, чтобы красоваться с этими финтифлюшками. Дали старую развалюху и два десятка населённых оборванцами деревень. Тоже мне, выгодный брак… Да, Агнес была достойной женщиной, мне с ней было хорошо, и приданое она принесла изрядное. Но наследника так и не родила — одни девки!
— Эти претензии к Всевышнему, дядюшка, не ко мне. — граф впервые улыбнулся.
— Тебе легко скалиться, твоя-то сына всё же родила!
— Вернёмся к делу, — граф не стал реагировать на слова Бертольда. — Когда ты связался с шайкой Адольфа?
— Три года назад. Решил, что сотня отборных подонков так или иначе пригодится. Предупреждал их об облавах и ловушках, давал прятаться на моей земле, пережидая опасное время, благо чащоб там хватает. Адольф не трогал тех, на кого я указывал, ну и отстёгивал долю малую.
— Не думал я, что ты настолько забудешь о чести, чтобы пойти на такое! — не удержался граф. — Хотя, где ты и где честь?.. Ладно, ты мне лучше скажи, зачем украл Малу и Зиги? Как тебе это удалось? И что ты собирался с ними делать?