Из мастерской живописца мы вернулись с вещами в дом Лотты, где перекусили, после чего Вим и Пьер покормили своих питомцев, а затем наш охотник усвистал в храм Венеры, говоря высоким штилем, сопровождаемый недовольным взглядом моего оруженосца. Понимаю, «десерта» хочется, но что делать? Мне переводчик нужен! Снова отправившись в город, я заглянул в «Королевский Щит», проведать знакомцев. Застал я их за сборами в дорогу. Гебхард, довольно щурившийся, словно Чеширский Кот, сообщил что расторговался, продав большую часть купленных у нас тканей, фарфора, стекла, благовоний и мехов, кроме доли, оставленной для графской семьи, включая и один из четырёх ящиков с фарфором, где находился сервиз на шесть персон из трёх десятков предметов — в трёх других было по полтора десятка ваз, расписанных синими и красными красками. Гебхард с сожалением заметил, что за продажу сервиза можно было бы выручить немногим меньше чем за прочий фарфор, но тогда графиня Луиза приказала бы его повесить за то, что он лишил её возможности выставить на стол эту красоту, принимая других знатных дам.
Эвальд, усмехнувшись, добавил, что за купленный у нас товар управляющий выручил в несколько раз больше, чем потратил. Теперь понятно, почему графство Хельфенштейн процветает. Первоклассный деляга! А может, сработал мой совет, данный ещё при подъезде к Ульму — устроить аукцион для здешних и приезжих купцов.
Я поздравил Гебхарда с удачными сделками, добавив, что граф фон Хельфенштейн наверняка наградит своего верного министериала, вполне возможно, что и дворянским гербом. Видимо, я угадал заветную мечту управляющего, так как Гебхард буквально расцвёл, а Эвальд иронически заметил, что на гербе придётся нарисовать золотые безанты, чтобы ни у кого не возникло вопросов, за какие заслуги он пожалован… Между прочим, безант в эти времена вполне геральдическая фигура, в виде золотого кружка, и не такая уж редкость на гербах.
Я заметил на эти слова, что для войны нужны три вещи, а когда мои собеседники заинтересовались, какие именно, привёл формулу Наполеона (а может и не Наполеона, историки разное говорят): «деньги, деньги и ещё раз деньги». Эвальд после этого серьёзно задумался, а Гебхард, приосанившись, гордо посматривал на окружающих.
Тем временем слуги и дружинники заканчивали приготовления к отъезду. Несмотря на продажу основной части привезённых товаров, повозки были загружены не только вооружением, упряжью и пряностями, выкупленными у нас в Танненберге, но и бочками с венгерскими винами, которые оборотистый Гебхард купил в Ульме для графского винного погреба. Вместе со всеми собрался в дорогу и Вольф, сообщивший мне, что решил доехать до родной деревни с графскими людьми. В подаренной кольчуге, шлеме, с мечом на поясе и луком за спиной, молодой охотник выглядел очень браво. Эвальд с сожалением заметил, что из парня вышел бы неплохой воин, но он отказался от предложения служить в графской дружине, ответив, что у него есть важные дела в родной деревне. Сам Вольф ещё раз поблагодарил меня «за всё», пообещав назвать своего первого сына Симоном. Так-так, понятно, какие у него важные дела в Танненберге. Похоже, скоро бирюза из далёкой Персии обретёт новую хозяйку. Ну что ж, совет да любовь! Я пожелал парню удачи, попросив кланяться графу Эберхарду, графине Луизе, Зиги с Малу и брату Ансельму, попрощался с Эвальдом и Гебхардом, после чего обоз с сопровождением выехал из ворот постоялого двора, направляясь к северным воротам города.