— Позвольте вам посоветовать, благородные риттеры. — сказал Отто, когда мы причалили. — Я, конечно, не морской волк, каким был мой кузен Зальцигхунд раньше, но на реке сызмальства, и в судах разбираться научился. Если хотите удобно проехаться морем, лучше того дромона вам тут ничего не найти.
Штойерман указал на крупный корабль, похожий на галеру, хотя две мачты с парусами на нём тоже были.
— На прочих лоханках что здесь собрались, хорошо скотину перевозить, или бочки какие, но не людей.
Мы решили прислушаться к совету опытного профессионала и поговорить с начальством корабля, явно военного, судя по многочисленным, прохаживавшимся перед ним воинам, а также сифонам-огнемётам на носу и корме. Для солидности, я, по совету Роланда, повесил на себя золотую цепь с камушками, полученную от Людовика после битвы с половцами. Встречают, как известно по одёжке. Мой друг не расставался с полученным от кайзера золотым поясом. Сойдя на причал в сопровождении Вима, мы направились к дромону. Я хоть и подучил греческий за время путешествия по Дунаю, но не был уверен, что смогу на нём хорошо объясниться, потому и прихватил Вима с собой.
Подойдя ближе к кораблю, мы услышали, как переговариваются воины на палубе и на причале. А язык у них был знакомый, явно славянский. Но не болгарский и не сербский, их я наслушался во время путешествия. На чешский и польский, слышанные на пирах у оломоуцкого князя, куда меня приводил Свино́ух, тоже не походил. Методом исключения я предположил, что это русский, точнее древнерусский. Разговора воинов я не понимал, но известные всем любителям советского кино «вельми», «понеже», «поелику», иногда звучавшие среди всяких совершенно непонятных «овы», «убо», «есмя» и прочего, наводили на размышление. Кстати, вспомнил читанные в прежней жизни книги про попаданцев, которые, оказавшись в собственном теле и без диплома лингвиста, специализирующегося на древних языках, на Руси времён Рюрика или Владимира Красно Солнышко, сразу прекрасно находили общий язык с хроноаборигенами. Везучие ребята. Я вот ни фига не понимал, кроме считанных слов. Это с телом Симона де Лонэ мне повезло — сразу получил от предка интуитивное знание старофранцузского.
Тем не менее, стараясь держаться уверенно, я на греческом языке, который кое-как подучил у Вима за время путешествия по Дунаю, потребовал от воинов позвать их начальника. Один из них отправился на корабль, другие с интересом смотрели на нас, переговариваясь. Из их разговора я уловил слова «бояре» и «гривна». Ну одеты мы в шелка, так что за бояр наверно сойти можем. А гривной, похоже, назвали королевскую цепь на моей шее, то-то они так на неё пялились. Что да, то да, вещь статусная, подозреваю, не всякий боярин на Руси в эти времена, может такой похвастать.