Услыхав гневный голос матери, Майя оставила свою жертву, поднялась на ноги и, опустив голову, прислонилась к косяку двери.
Рассерженная Катя, не слушая жалоб и причитаний перепуганной учительницы, взяв Майю за руку и подняв валявшуюся ее сумку с книгами, сердито сказала:
– Пойдем, негодная девчонка, домой! Я с тобой поговорю. Вон тетя Вера приехала, что она о тебе подумает?
Майя, слабо сопротивляясь, поплелась за матерью, но, однако, продолжала сердито хмуриться и бормотать:
– А че он маленьких обижает. Небось теперь не будет!
Когда эта группа, наконец, вышла за ворота школы, Вера не выдержала и, громко расхохотавшись, заявила:
– Ну, Катя, эта твоя дочка вся в меня. За себя, да и за других тоже, сумеет постоять. Ты уж ее ради моего приезда не брани, пожалуйста. А этому рыжему дуралею так и надо. Он ведь чуть не на голову выше Майки, а справиться с ней не сумел.
– Со мной ни один мальчишка в классе справиться не может.
Однако случай этот не прошел безнаказанно. Пострадавший мальчишка оказался сыном одной из учительниц старших классов, та потребовала разбора драки на педсовете. И директор школы принял решение об исключении Майи Алешкиной из школы, как недисциплинированной девочки, тем более что она по возрасту еще могла не учиться.
После долгих просьб и уговоров Алешкиной и вмешательства секретаря партийной ячейки завода, директор школы отменил свое решение, но посоветовал Екатерине Петровне дочку из школы забрать и привести в следующем году.
Так к многочисленным заботам Кате прибавилась еще одна – самое внимательное наблюдение за поведением младшей дочери. К чести последней, надо сказать, что после описанного случая она, хотя и продолжала оставаться бойкой и задорной девочкой, но таких грубых шалостей не повторяла.
При выдаче продуктов в ларьке почти ежедневно происходили недоразумения. Рабочие завода и в особенности служащие жили плохо. С продовольствием у них всегда были перебои, а при покупке продуктов питания на базаре заработной платы могло хватить на два-три дня.
Естественно, что многие были озлоблены и часто свою злобу срывали на ни в чем не повинной заведующей ларьком. Многие придирались зря, а некоторым удавалось подмечать действительно существовавшие недостатки. Они не были следствием плохой работы Алешкиной, а являлись результатом общих неполадок в снабжении района, но покупателям, получавшим продукты, казалось, что вся вина лежит на ней.
Правда, большинство рабочих понимало ее трудное положение, видело, какую огромную работу она выполняет. Люди видели, как она, иногда совсем больная, всё-таки выходит на работу, бредет пешком в райцентр за карточками или продуктами, исполняет непосильную для женщины работу, сочувствовали ей, и неизбежные шероховатости или ошибки, допускаемые ею, близко к сердцу не принимали и никакого шума не поднимали.