Алешкин подбежал к ней и, пользуясь своими скудными знаниями польского языка, обратился с вопросом:
– Пше прашем пани, я шукам помещение, где мог бы развернуть госпиталь, для лиц цивильных поляков.
– Ой, пане, вы естес поляк? – с радостным возбуждением воскликнула женщина, ставя ведра на землю. – Вы маете видкрыть лечебницу? Ой, як гарно, бардзо добже. О тут в подлоге маю триех раненых. Там теж е. А хвилину. Який вам дом тщеба? О тут за рогом улицы, е великий будынок. Раньше там була детця мисцова больница. Потом немцы свий лазарет зробили. Здается, що те домина цел.
По ее исковерканному языку Борис догадался, что перед ним не полячка, и он спросил:
– А пане полька?
– О, ни, я вкраинка, мне сюды с пид Полтавы привезли. Я тут у одного пана эсэсовца в наймичках жила. Вин поихав, а я поки не можу иттить до дому. По ту ранетые есть, я им трохи помогаю.
– Спасибо, тетю. Через день мы ваших раненых заберем и покладем в госпиталь, и вы сможете уехать на ридну Украину. Зараз пойдем побачим дом.
Борис быстро вернулся в машину и, ничего не говоря своим спутникам, приказал Лагунцову ехать вперед и через квартал завернуть направо. Проехав шагов двести, они очутились перед высокой железной оградой, внутри которой росло несколько рядов деревьев и виднелся большой двухэтажный дом.
Въехать в ворота и остановиться у широко распахнутой парадной двери здания было делом нескольких минут. А еще через полчаса, обойдя весь дом и убедившись в его почти абсолютной целости, наличии в нем не менее 200 кроватей, операционной, в которой валялись еще инструменты, исправным водопроводом и относительно небольшой захламленностью, Борис отправил Захарова за госпитальной колонной. Вместе с ним уехал и Васильев, обещая доложить о найденном помещении генералу Комарову.
Васильев часто бывал в занятой Красной армией части города и, хотя этого здания и не замечал, тем не менее, ориентируясь по плану города, заявил, что этот дом находится менее чем в километре от передовой и не подвергается миномётному и артиллерийскому обстрелу, вероятно, потому, что обе стороны бояться попасть в своих. Со своей стороны, хотя ему это здание тоже понравилось, он считал, что такое близкое соседство с противником опасно.
Однако Борис заверил его, что им приходилось стоять еще ближе к фашистам, и что в его госпитале люди не из трусливых, но что, поскольку большая часть его санитаров и дружинниц будет занята поисками и переноской раненых поляков, по всей вероятности, прячущихся по подвалам, было бы очень хорошо, если бы для охраны госпиталя на тот случай, чтобы дать отпор прорвавшимся группам фашистов, прислали роту или хотя бы взвод бойцов. Васильев обещал об этом доложить генералу.