Алешкина, узнав о героическом поступке своей старшей дочери, хотя и побранила ее за легкомыслие, однако, в душе гордилась ей. На то, что сделала Эла, пожалуй, не решились бы и многие из мужчин.
Как бы то там ни было, но теперь зиму можно было встречать без боязни замерзнуть, а основания для этого были.
Мы еще не описывали, что представляла собой та хата, в которой теперь жила Алешкина.
Это была маленькая саманная хатенка, состоявшая из двух половинок. Первая, имевшая земляные полы, площадью около 9 квадратных метров, имела довольно большую печку-плиту, дымоход которой, проходя в стенке, отделявшей эту половину от другой, обогревал и последнюю. В этой комнате-кухне находилось одно окно, около которого стоял небольшой, грубо сколоченный стол и три табуретки. У стены находилась небольшая лавка, на ней часто спала Майя. В противоположной от оконца, выходившего в огород, стене находилась дверь, она вела прямо на улицу. Над ней находился небольшой навес, настоящих сеней не было.
Вторая половина дома имела полы, в ее стенах было три окна. Два выходили на улицу, а одно во двор. У внутренней стены стояла старая расширенная железная кровать, вывезенная из старого дома, несколько венских стульев и вторая узенькая кроватка под углом к первой. Эти кровати служили постелями для всех членов семьи. Посредине этой комнаты стоял квадратный стол, принадлежавший прежним владельцам дома. Иногда за ним ужинали, когда вся семья собиралась вместе (чаще ели на кухне), а по вечерам дети занимались.
Электрического освещения в доме не было, и девочки для своих занятий пользовались маленькой лампой-коптилкой, при ее же свете вела по ночам свои портняжные работы и Катя.
Почти вплотную к дому со стороны огорода был пристроен небольшой саманный же хлев, крытый кукурузной соломой. В нем похрюкивала довольно большая свинья, главное материальное богатство семьи и ее надежда на покрытие будущих расходов по экипировке девочек.
С этой свиньей произошла такая история.
После получения от Бориса первой значительной суммы денег в 1941 году, Катя сразу же решила их материализовать и приобрела хорошую свинку.
В конце 1942 года эта свинья опоросилась, и ко времени прихода немцев около нее бродило несколько штук маленьких розовых поросят. Проходившие в отступлении части Красной армии ненадолго задерживались в Александровке и размещались постоем по домам. Командиры подразделений, жившие несколько дней в квартире Алешкиных, уговорили Катю зарезать свинью, чтобы она не досталась немцам. Часть мяса Катя отдала красноармейцам, а небольшую его часть и сало отнесла к Матрене Васильевне в роддом. Его спрятали в погребе, и во время оккупации эти продукты оказали некоторое подспорье и семье Кати, и старушке акушерке. Поросят решено было не трогать.