За тысячи лет до того, как человеческие сообщества нашли способ контролировать агрессоров, реактивная агрессия, скорее всего, господствовала в общественной жизни точно так же, как у большинства других социальных животных: шимпанзе, горилл или павианов. У всех этих животных альфа-самцы завоевывают себе место на вершине иерархии, по очереди вступая в драки, часто крайне жестокие, с каждым из соперников. Процесс восхождения может занимать годы. Подчинив всех потенциальных конкурентов, альфа наконец может позволить себе быть толерантным, но под его кажущимся спокойствием всегда прячется готовая вспыхнуть агрессия. Стоит только какому-нибудь самцу не продемонстрировать положенных сигналов подчинения, как альфа тут же поставит его на место и при необходимости жестоко изобьет. Агрессивное поведение альфа-самцов коррелирует с повышенным уровнем тестостерона, который, судя по всему, и лежит в основе стремления доминировать. Поскольку подобное поведение повсеместно распространено среди социальных приматов, наши предки, скорее всего, когда-то жили так же. Судя по массивным лицам предков Homo sapiens, мужчины продолжали драться друг с другом как минимум вплоть до среднего плейстоцена. Конкуренция в человеческих сообществах до сих пор сохраняет некоторые “обезьяньи” элементы, например сражения один на один. Мужчины с высоким уровнем тестостерона обычно не отличаются особой агрессией до тех пор, пока на них не нападут. Но в конфликтной ситуации они проявят агрессию с большей вероятностью, чем мужчины с низким уровнем тестостерона. Таким образом, альфа-самцы обезьяньего типа – это мужчины с высокой склонностью к реактивной агрессии. Устранение таких альфа-самцов и привело к отбору против реактивной агрессии>45.
Даже несмотря на то, что смертные казни были широко распространены в человеческих сообществах прошлого, сама мысль, что они могли повлиять на эволюцию агрессии, кажется на первый взгляд не слишком правдоподобной. Однако если учесть, как давно начался этот процесс и сколько поколений сменилось за это время, скорость эволюции самоодомашнивания покажется сравнительно низкой. Как мы уже видели, процесс самоодомашнивания мог начаться уже как минимум 300 тысяч лет назад. 300 тысяч лет – это примерно 12 тысяч поколений. А 12 тысяч поколений – это значительно больше, чем требуется для одомашнивания любому млекопитающему. Например, эволюция собаки от волка заняла примерно 15 тысяч лет. Средняя длина поколения у волка равна примерно 4–5 годам, то есть собак отделяет от волков меньше 4 тысяч поколений. Еще быстрее, всего за 80 лет, произошло одомашнивание норки. В этом случае люди сознательно отбирали самых послушных животных, тем самым многократно увеличивая скорость одомашнивания. Процесс одомашнивания людей, скорее всего, шел довольно медленно, потому что социальное давление было относительно мягким, а эпизодическое устранение особенно агрессивных особей было всего лишь одним из множества факторов, определяющих ход эволюции. Вопрос в том, была ли частота устранения излишне агрессивных членов общества достаточно высокой, чтобы стать значительной эволюционной силой