Между тем ей нравилось, что он в ней души не чаял. «Это мать! — объявлял он друзьям. — Смотрите-смотрите на нее, пока еще можно».
Родовые схватки ее удивили: их сила, пронзительный запах пота из-под мышек, необходимость тужиться изо всех сил. Все это было куда менее знакомым, но более пугающим, чем физическая боль. И будет слишком долго — она это сразу поняла. Ночь сменила день, и в ее комнату прокрался страх. Ее наставница Ингрид Дюранде сидела в обнимку с ее матерью, встревоженной и шепчущей молитвы, и они вполголоса переговаривались. Анис ощущала, что у нее потрескались губы. Понимала ли она в глубине души, что с ней, сопротивлявшейся, защищавшейся, что-то не так? Тан-Тан сидел на кухне, вцепившись в край стола. Она ощущала его гнев, когда он лежал рядом с ней под одеялом, и ей хотелось его оттолкнуть. Да как он мог, как смел обвинять ее?
Ингрид нашла младенца между креслом-качалкой и тюфяком, когда садовые зверьки и рассветные сумерки приблизились к их дому. На другой стороне тюфяка сидела мать Анис, держа дочь за руку, мурлыкала себе под нос и сонно качала головой. Молодой ведунье казалось, что на нее устремлены чужие взгляды.
Ингрид решила, что родиться должна была девочка, потому что увидела два огромных сияющих глаза, выкатившихся из глазниц и лежавших в лужице жидкости, которая медленно впитывалась в деревянные половицы. Глаза сверкнули раз, другой — и угасли. Ингрид чистой тряпицей обтерла странных новорожденных насухо, бережно взяла их в ладони и отправилась с ними на пляж. Там она закопала их в песок под морским виноградом и заплакала.
Всего у Анис было четыре выкидыша: ни один из мокрых комочков не выжил. Они вытекают из нее, катятся по полу спальни и просачиваются в одну и ту же половицу, так что дерево наконец вспучилось, и всякий раз Ингрид уносит то, что появляется на свет. Пальцы. Кусок черепа. Она закапывает их под морским виноградом и уговаривает Анис не тревожиться.
— Верь мне, — говорит она. — Позволь мне позаботиться о них вместо тебя.
И Анис верит своей наставнице. Своей ближайшей подруге.
Она не может понять, чего же им недостает — ей и Тан-Тану. Какого-то жизненно необходимого вещества или веры в магию? А может быть, они совместно вырабатывают неведомый яд? Или она просто не слышит советы богов, которые те посылают ей с неба?
Она пыталась сидеть у алтаря, чтобы услышать их послания, но в ушах стояла кромешная тишина.
— Нет, — коротко ответила она на вопрос Тан-Тана, не хочет ли она попробовать в пятый раз.
Их разговор состоялся больше года назад. Ей стоило немалых усилий выговорить это «нет». «Ладно», — сказал он. Он не стал ее наказывать. И она ему за это была благодарна. Но он с тех пор такой злой, какой же он злой и тихий, и что же, о боги, ей с этим делать?