— Что ты такое говоришь? Все знали, что Плантенитти назначил преемницей тебя.
— Он взял себе только четырех учеников. Все они были трусливые дураки и ему в подметки не годились. А я его любила, он был приятнейший, добрейшей души мужчина. Всего боялся. И умер от разрыва сердца. Мне плевать, что говорят другие. Мы сидели вдвоем, и он говорит: «Ты — радетельница! Отныне и навсегда». — Она навалилась на него. — Но он так и не сообщил этого совету ведуний. А у них не было резона мне верить.
Он беспокойно заерзал под тяжестью ее тела. Он и не знал, что ее посвящение имело такие малоубедительные основания.
— Совет стал читать его дневники в поисках мало-мальски надежного ответа, но они нашли лишь одну соответствующую запись. «Дез’ре слабая, но из нее выйдет толк». Она горестно расхохоталась. «Его дневники были бесконечным любовным письмом к упомянутой женщине, которая его никогда не любила. Вот отчего я стала такой нетерпеливой. Надо было торопиться жить!»
Еще четыре года обучения — и она была готова. Многие говорили, что ее чрево будет пагубно влиять на еду.
— Я понятия не имел, что он вел дневники. О них никто не говорил.
— Видимо, совет ведуний их припрятал. Мой статус и так был спорным.
— И что же они решили в конечном счете?
— Они нашли упоминание обо мне в старом храмовом гимне. Случайный обрывок фразы. «И придет Дез’ре» или что-то в этом роде. — Она хмыкнула. — Он оказался прав. Мне пришлось стать сильнее.
Ходил слух, будто она бросила кровавый сгусток своих месячных в суп посетителю, который в ее ресторане дурно отозвался о Плантенитти. Она случайно подслушала. «В твоей еде моя кровь, парень», — заявила она в ответ на упрек, что ему не понравился вкус приготовленного ею блюда. Когда же тот сказал, что уж лучше он будет есть этот ее суп, чем то, что готовил жирдяй, который довел себя до разрыва сердца, Дез’ре плюнула себе в ладонь и, дав ему слюнявой рукой пощечину, вышвырнула вон; в конце концов, только конченые дураки не придавали значения природе ожирения.
— А ты вела дневник, Дез’ре?
— Конечно. Кое-как. Его начинают читать после того, как ты выберешь себе учеников.
Он ласково поглаживал ее.
— А я поняла, что моим преемником будешь ты, в первый же день, когда ты пришел. — Она помолчала. — Говоришь, я тебя пугала. Но и ты меня тоже пугал.
— Мне же тогда было шестнадцать, Дез’ре. А потом всем нам было по девятнадцать. И ты уже была нездорова.
Она прошептала слова, которые он не расслышал. Он так и не мог решить, что же он чувствовал к ней. Но был рад, что говорит ей все это, хотя уже не мог ее утешить.