Катриона успокаивающе подняла руку.
– Просто я вдруг осознала, что мои понятия о замужестве формировались более двенадцати лет и опровергать их с помощью фактических доказательств совершенно неэффективно. Хуже того, усвоенное в раннем возрасте воспринимается как инстинктивное – столь же естественное, как процесс дыхания, и важно не то, хорошее оно или плохое, а то, что ты к нему привык… Большинство лидеров нашего движения состоят в браке, – не сдавалась Хэтти, – и мне нравится идея стать женой, заниматься всякими женскими делами – ну, вышивать мужу носки и подтяжки. Я хочу провести жизнь с лучшим другом. Мне сложно объяснить свои чувства… Прошу, не считай меня дурочкой!
Катриона опешила.
– Я вовсе не считаю тебя дурочкой! Понимаешь, муж может запретить мне заниматься наукой – подразумевается, что жена обязана обслуживать его так, как он пожелает.
– А еще подразумевается, что он должен защищать жену ценой своей жизни, – напомнила Хэтти, легкомысленно махнув рукой. – Хорошо хоть, что от нас не ждут того же самого.
– Смерть – всего лишь миг, – тихо сказала Катриона. – Тебе ведь придется прожить с ним всю жизнь.
– Тьфу ты, пропасть! – воскликнула Хэтти. – Я-то думала, немного глупости разрядит обстановку.
– Ах да, конечно.
Щеки Катрионы вспыхнули – иногда она не улавливала сарказма. Вероятно, поэтому и ее слова редко несли подтекст. «Тут мы сильно отличаемся, – подумала Хэтти. – Я выпаливаю, что в голову взбредет, и часто вовсе не имею этого в виду». Для нее средство для выражения правды – живопись, а слова вызваны желанием понравиться собеседнику, желанием выглядеть обычной или глупенькой, что для девушки часто то же самое. От этого недуга страдают большинство женщин Британии, вынужденных думать одно, говорить другое, соглашаться с тем, что не нравится, смеяться над тупыми шутками – таковы большинство, только не Катриона. Когда Катриона хочет скрыть свои чувства, она просто умолкает. Вполне разумно, кстати, но если все страдают от одного недуга, то здоровый человек кажется ненормальным.
Хэтти снова откинулась на подушки.
– Не бери в голову, дорогая. Твои доводы вполне разумны, да только что у меня за жизнь сейчас? В родительском доме я не могу сама выбрать платье или прическу, не могу съесть лишний кусок за столом или решить, с кем мне общаться. По-твоему, почему я так часто лезу к тебе с модными советами? Выйдя замуж, я стану хозяйкой в своем доме.
Катриона кивнула.
– Вопрос в том, что хочешь: вырваться от родителей или вступить в брак?
– Разве для женщины в моем положении есть разница? – взвилась Хэтти. – Своих средств у меня нет, в отличие от Люси. И отца вроде твоего, который решил остаться холостяком и сделал тебя своей помощницей! Быть старой девой я точно не хочу.