.
А еще есть такая простая, но беспощадная вещь, как зависть к популярности в общественном сознании, зависть, от которой не свободны даже монархи. Николай II завидовал Столыпину и сдал его террористам, а Александр II бесился от популярности Чернышевского и пытался сгноить его среди болот Вилюйска. Был еще владыка общественного мнения, который не мог побороть в себе двусмысленного отношения к несчастному каторжнику. Эта зависть проявляется просто. Громадные денежные затруднения заставили инициаторов собрания сочинений Чернышевского обратиться с просьбой о поддержке к издателям «Колокола» и «Народного дела»; однако ответа они не получили. Автор говорит, что у Чернышевского много врагов; из них на первое место следует поставить русское правительство и издателей «Колокола». Со стороны последних ненависть к Чернышевскому объясняется тем, что Чернышевский ушел далеко вперед их по своим взглядам. За Чернышевским, с его научными и свежими взглядами, пошла вся тогдашняя молодежь, а славянофильствующий «Колокол» отстал. Издатели «Колокола», привыкшие к авторитетности в передовом русском обществе, возненавидели за это Чернышевского[404].
Миф о борце с деспотизмом, боровшимся с самодержавием, связывал арест и предполагаемую гибель Чернышевского с покушениями на императора. Ситуация занятная. Добавлю, что в том же 1880 г. в марте в чешском журнале «Будущность» был помещен «некролог» Чернышевскому, который был написан редактором журнала – Запотоцким: «Одинокий, отрезанный от всего мира, под надзором казаков и жандармов, доживал он свою полную страданий и нищеты жизнь. Дважды пытались мужественные социалисты освободить Чернышевского, один раз даже под видом жандармов; но, к несчастью, все было напрасно, пока, наконец, смерть не смилостивилась над ним и его мучения прекратились»[405].
Конечно, такая гибель в мифологическом сознании россиян рождала представление о возмездии. Прошел ровно год, и миф о смерти Чернышевского обернулся реальной смертью императора, через год взорванного бомбой 1 марта 1881 г. Чернышевский был здесь совсем ни при чем, об Александре II он написал немало хороших слов. Более того, когда он услышал об убийстве царя от Меликова, он сказал: «Что в России? Убили Александра II? Дураки, дураки, как будто не найдется замены. Хороший был государь. Дело не в том!..»[406] Но дело Чернышевского оказалось по сути дела лакмусовой бумажкой, определившей стилистику этого правления.
Как считали народники, за всю историю России от Петра I до Николая II не было столь кровавого самодержца, как Александр II Освободитель. Александр II повелел судить народников по законам военного времени. За 1879 г. он санкционировал казнь через повешение шестнадцати народников. Среди них И.И. Логовенко и С.Я. Виттенберг были казнены за «умысел» на цареубийство, И.И. Розовский и М.П. Лозинский – за «имение у себя» революционных прокламаций, а Д.А. Лизогуб только за то, что по-своему распорядился собственными деньгами, отдав их в революционную казну. Характерно для Александра II, что он требовал именно виселицы даже в тех случаях, когда военный суд приговаривал народников (В.А. Осинского, Л.К. Брандтнера, В.А. Свириденко) к расстрелу.