Ничего, однова живем! Надо будет – Алексей Григорьевич толкнет государя в постель к дочери, за ноги держать будет, со свечкою над ними встанет – и глазом не моргнет. Вероятно, именно это и придется устроить. И как можно скорей, пока… пока не стало безнадежно поздно.
Князь схватился за свою седую, многоумную, многотерпеливую и многострадальную голову. Сколько передумано, сколько страданий перенесено было, пока не удалось отвратить юного императора от его безумной страсти к беспутной Елисаветке! Вот это была опасность так опасность – возможная женитьба Петра на красотке-тетушке. И Елисаветка не замедлила бы обвенчаться с малолетним племянником! По счастью, она оказалась слишком жадной до плотских удовольствий, думала не головой, а своим бабьим передком, вот и предпочла умелого развратника Бутурлина пылкому, но неловкому юнцу-государю. Потом начала заигрывать с Иваном…
Теперь место в сердце Петра свободно, и место на троне рядом с ним – тоже. Что должна делать Катерина, ежели по уму рассудить? Лезть, лезть на эти места, пробираться, карабкаться, взбираться, протискиваться, проталкиваться! Ведь, по пословице, свято место не бывает пусто. Неужели Катька не видит, что сегодня в дом Долгоруких нежданно-негаданно свалилась ее новая и очень опасная соперница?!
Ладно, Катька – дура, все еще слезы по прежнему жениху точит, не видит, не замечает ни черта, однако Алексей Григорьевич приметил, какие взгляды кидал Петька… тьфу, Петр Алексеевич, государь император, на эту приблудную девчонку. Он видел, как оживало, как шевелилось его естество в туго натянутых штанах! При взгляде на Катерину такого с мальцом никогда не происходило! И он двадцать восемь раз напомнил, что Дарья Васильевна должна ехать в Москву вслед за государем, вместе с князем Иваном и самим Алексеем Григорьевичем. Ни Екатерина, ни Елена, ни, само собой, Прасковья Юрьевна даже и вспомянуты не были. Зато Дарья Васильевна…
Единственное утешение – что девчонке приказание государя не в радость. Добрых чувств Даше по отношению к Петру его приказание удалить ненаглядного пса не прибавило. Но Алексей Григорьевич знал, сколь переменчиво девичье сердце. Сегодня остуда – завтра присуха.
Конечно, как невеста Дашка Катьке не соперница, с чувством законной отцовской гордости размышлял Алексей Григорьевич. Екатерина – безупречная красавица, Даша же из тех, о которых говорят: «Не по хорошу мил, а по милу хорош», то есть коли нравится кому, для того она приглядна, а остальные плечами пожимают: мол, что он в ней нашел, тут и смотреть-то не на что!