В общем, без авто ну никак.
Доехав до места назначения, я оказался на обрывистом берегу в сосновой роще, и уже потом выехал на красивую аллею над Малым озером.
Обрывистый берег (тут вообще любят улицы у обрывов делать), был сплошь застроен уютными особнячками и довольно красивыми, ухоженными виллами. Сама Пайн-Гарден немного извивалась вдоль края берега, усаженная соснами. Частенько попадались уютные беседки, теннисные корты, частные конюшни и маленькие магазинчики – скорее больше напоминающие лавки и деревенские лабазы.
Дом четыре дробь девять стоял у самого обрыва среди пирамидальных кипарисов. Было такое ощущение, что это особняк президента Монро, но это был обычный таунхаус. Мне такая роскошь казалась чуть громковато кричащей. Как-то у нас на севере привык к другому стилю.
Единственное, что мне не понравилось еще сильнее, так это кусок картона на ажурной решетке, с надписью: «СДАЕТСЯ!»
Позвонив в зеленую дверь с табличкой «Доктор Арман Ларе» и увидев пожилую полную женщину в белоснежном чепце, я представился страховым агентом, который был нанят медицинским профсоюзом. Я сказал, что для полной картины мне нужно, чтобы мистер Ларе подписал парочку документов. Женщина смерила меня тем взглядом, который напоминал икс-лучи, хотя и была единородкой. Но не увидев в моем приветливом и симпатичном лице ничего подозрительного, она неохотно рассказала, что Ларе месяц назад как уехал из города, никого не предупредив и не оставив обратного адреса.
– Я думала, вы хотите снять эти апартаменты, – мрачно произнесла она.
– К сожалению, у меня разъездная работа, мэм! – Я скроил самое печальное выражение лица, на какое был способен, стараясь особо не переигрывать.
Она представилась как экономка владельца дома, она даже сказала, что приходили полицейские, и даже им ей было сказать нечего. И в конце пожаловалась, что никто не хочет снять этот дом, и она от этого страдает, так как ее жалованье зависит от процентов за аренду. В общем, поступок мистера Ларе она явно не одобряла.
Из дома слышался детский плач и громкая мужская ругань…
Мне ничего не оставалось, как извиниться и влезть в нагревшийся «шерман», после чего двигать к аэродрому в Палм-хиллс.
У меня было ощущение, что мой автомобиль научился летать: подъезд к административно-диспетчерскому пункту был четырехполосным, хотя тут вряд ли был подобный поток транспорта, потому у меня складывалось впечатление, что я набираю скорость на взлетной полосе.
А с левой стороны забора, в каких-нибудь трех-пяти метрах, простиралась бирюзовая, почти зеркальная гладь Верхнего озера, уходящего вдаль, за мыс Пика Анехиты, обрамленная песчаным пляжем.