Эта мысль — точно пламя, охватившее сухие дрова. Как было бы здорово начать совсем новую жизнь, оставив в прошлом мулов, поля, грядки, курятники! Тут ведь можно и работу найти. Я ведь сильная и неглупая.
Но нужно думать о Тати, Джейсоне, Джоне, массе, мисси Лавинии, Джуно-Джейн. О своих обещаниях, о договоре издольщиков. Редко когда получается жить так, как хочешь. Такого почти не бывает.
Я возвращаюсь к действительности и своим заботам Интересно, сколько времени уже Джуно-Джейн пробыла наедине с мисси, не очнулась ли та, не подняла ли переполох. Вряд ли Джуно-Джейн станет ее останавливать — да если б и захотела, не смогла бы: мисси вдвое крупней и сильнее.
Я поворачиваю назад, стараясь держаться в стороне от фермерских телег, фаэтонов, белых дам с рыночными корзинками и детскими колясками. На лбу у меня выступает пот, хотя день сегодня не жаркий, — но это все от волнения.
«Ох уж эти тревоги, Ханнибал, — раздается у меня в голове голос юного Гаса Мак-Клатчи. — Заставляют беспокоиться о том, чего еще не бывало и что, поди, никогда и не произойдет! Ну их, коли так!»
Я улыбаюсь про себя и надеюсь, что Мозес не поймал-таки Гаса и не выбросил его за борт. И пока шагаю к городскому причалу, стараюсь отделаться от докучливых мыслей.
Мисси с Джуно-Джейн всё так же сидят у кучи дров. Вокруг них собрался цветной люд: несколько мужчин стоят, кое-кто присел рядом на корточки, еще я вижу в толпе старика, опершегося на плечо маленькой девочки, и трех женщин. Виду всех довольно мирный. Джуно-Джейн зачитывает им объявления о пропавших друзьях. Наше лоскутное одеяло она развернула и расстелила перед собой. Я вижу, как кто-то кладет на него монетку. На одеяле уже лежат три морковки, а еще одну грызет мисси Лавиния.
Отпускают нас неохотно, но ничего не поделаешь — у нас еще есть дела. Я обещаю людям, что мы вернемся попозже, вместе с газетными вырезками, а затем натягиваю на ноги мисси новые башмаки — слава богу, они приходятся впору.
Пока я прогоняю остатки толпы, чтобы мы уже могли сняться с места, Джуно-Джейн глядит на меня недовольно.
— Незачем было спектакль затевать, — говорю я ей, когда мы пускаемся в путь вдоль реки.
— Те, с кем мы приплыли сюда, получили жалованье и отправились в город, вот весть о нас и «Пропавших друзьях» и разнеслась, — отвечает Джуно-Джейн. — И горожане пошли нас искать. Что мне было делать?
— Сама не знаю, — отвечаю я, нисколько не кривя душой. — И все же лучше, чтобы в порту Джефферсона о нас не судачили на каждом шагу!
Мы продолжаем путь и выходим на тропу, которой обычно ходят рыбаки или охотники. Находим поросший кустарником участок берега у самой воды, а потом я помогаю всем вымыться, и старательнее всего — Джуно-Джейн.