— Знаете что, пожалуй, я сам его отправлю и пятьдесят центов приложу, — Пит прячет бумагу в карман. Лицо у него осунувшееся, серьезное. — Так я смогу сначала над ним помолиться.
«Надо и мне сделать так же, когда придет время», — решаю я.
Уже в городе, прежде чем попрощаться с Питом, Джуно-Джейн отрывает кусочек от газетной страницы и протягивает ему:
— Вот адрес газеты «Христианский Юго-Запад», на который и надо отправить письмо.
— Спасибо, парни. Будьте осторожны, — вновь предупреждает он и прячет бумажку в карман. — Форт-Уэрт хоть и не самый страшный город для цветных — в Далласе и того хуже, — но и мирным его не назовешь, да и марстонцы его очень любят. И в лагере скваттеров у реки за утесом, на котором стоит здание городского суда, держите ухо востро. Переночевать там можно, но за вещичками лучше следить повнимательней. А еще на Баттеркейкских низинах всегда нужно быть начеку — слишком уж много там бедняков скопилось. Когда железнодорожники обанкротились и прокладка линии в эти места прекратилась, в Форт-Уэрте настали тяжкие времена. А беда превращает одних в благодетелей, а других — в негодяев. Вы встретите и тех и других. Ну а если понадобится помощь, разыщите Джона Пратта. Он работает в кузнице по соседству с судом. Он цветной и очень порядочный. Можно еще разыскать преподобного Муди из африканской методистской епископальной церкви, он служит в Алленской часовне. От публичных домов да салонов держитесь подальше. Ничего, кроме бед, они молодым ребятам не приносят. И послушайте моего совета — не задерживайтесь в Форт-Уэрте. Поезжайте в Уэзерфорд или в Остин — там больше возможностей.
— Нам надо моего отца отыскать, — объясняет ему Джуно-Джейн. — А потом мы сразу же уедем.
Она благодарит его за то, что он согласился нас подвезти, и пытается заплатить ему за труды, но он от денег отказывается.
— Вы мне вернули надежду, которую я потерял уже много лет назад, — говорит Пит. — Этого довольно.
Он щелкает хлыстом, и лошади срываются с места. Повозка уносится вдаль, а мы остаемся стоять, где стояли. Солнце уже в самом зените, и мы, спрятавшись в тени между двух обитых досками домов, подкрепляем силы галетами и персиками, запасы которых подходят к концу.
Со стороны улицы слышится шум, и мы выглядываем из своего укрытия. К своему удивлению, я вижу не скот и повозки, как ожидала, а отряд конных солдат федеральных войск. Они скачут вдоль улице группками по четверо и совсем не похожи на тех оборванцев, которых я видела в годы войны — в синей, латаной-перелатаной форме, перепачканной кровью и грязью, с пришитыми кусочками дерева вместо оторванных медных пуговиц. В те времена солдаты зачастую ездили на отощавших, напоминающих скелеты лошадях. Они не брезговали ничем, что только удавалось купить или украсть, а все потому, что большое количество скакунов было убито в боях.