Они с Ладжуной уединяются в узком проеме между комнаткой официанток и дверью на кухню и сперва дразнятся и толкаются, а потом, думая, что никто их не видит, приникают друг к другу и целуются.
И когда это все у них началось?
Глаза мне словно огнем жжет. Нет! Пожалуйста, только не это! Хватит!
Господи боже, дай мне терпения с этими детками! И шагу нельзя ступить, чтобы что-нибудь не случилось. Так и норовишь попасть в новую западню, налететь на колдобину или стену, принять неверное решение, поступить по-идиотски.
Малыш Рэй и Ладжуна еще очень молоды, и оба обладают потрясающим потенциалом, но каждый из них в своей повседневной жизни сталкивается со сложностями. Когда растешь в проблемной семье, становишься очень уязвимым и вечно пытаешься заполнить пустоту внутри общением со сверстниками. И пускай в теории я не имею ничего против юношеской любви, мне очевидно, что в долгосрочной перспективе она обречена. Меня не оставляет чувство, что Малышу Рэю и Ладжуне в действительности эти отношения необходимы не больше, чем мне туфли на пятидюймовой шпильке.
«Не стоит придавать этому слишком уж большое значение, — осаживаю я себя. — Такие романчики часто заканчиваются за неделю».
— Так вот, насчет дома. Я тут подумал… — начинает Натан.
Я с трудом отрываю взгляд от комнаты официанток и всеми силами стараюсь не обращать внимания на разъяренную тренершу.
— Насчет моего дома?
Вопрос так и повисает в воздухе. В этот момент к нам подходит разносчик выпечки — с угощением, аромат которого при иных обстоятельствах просто вскружил бы мне голову. Он ставит на стол потертую пластиковую корзину и загружает ее кукурузными маффинами, хлебными палочками, круглыми булочками, кладет сливочное масло и масло, смешанное с медом, а еще нож.
— Здрасьте, мисс Пух, — здоровается он. Я до того выбита из колеи, что и не узнала в разносчике хлеба еще одного из своих учеников. Это тот самый мальчишка из семейства Фиш, с растрепанными волосами. Остальные ребята безоговорочно приписывают его к «торчкам». Поговаривают, что он курит травку, которую его семья выращивает тайком в каком-то лесу. Но обычно от него пахнет только сигаретами, и особенно после обеда.
В учительской Фишей вообще не жалуют и даже зовут «белыми отбросами». Так и говорят: «Никто из младших Фишей все равно школу не закончит, так чего же время тратить? Чем скорее они вылетят, тем лучше. Перестанут хоть других детей портить».
Я улыбаюсь ему в ответ. Если Шэда Фиша, второго по старшинству ребенка в семье, еще можно как-то разговорить, то его младшего брата, который теперь стоит передо мной, едва ли. Я даже удивлена, что он знает, как меня зовут. Гэр Фиш ни разу рта в классе при мне не раскрыл. Ни разу! Почти все время он сидит, уронив голову на ладони, и смотрит в стол. Даже в библиотеке. В учебе он закоренелый лодырь. При этом и спортивных успехов за ним не водится, поэтому тренер не может оправдать его академических провалов.