Вскрикнув, Архип клинком сабли снизу отвел удар в сторону, и мансиец, споткнувшись, едва не упал, но удержался и что есть силы ткнул древком копья Архипа в бок. Задохнувшись от удара, Архип рухнул на землю, но успел собраться с силами, рубанул саблей по ногам наступающего на него противника, и тот, взвыв, тяжело упал рядом. Архип хотел наброситься на него, но оглушительный удар в висок, от которого он на миг потерял зрение и слух, вновь повалил его на землю, и мансиец, глухо рыча, навалился на него сверху. От него несло тяжелым духом немытого тела и вонью скота. Мансиец вцепился всей пятерней в горло Архипа, коленом прижал к земле руку с саблей. Задыхаясь, теряя последние силы, Архип пристально глядел в укрытое тьмой скуластое, невозмутимо-дикое лицо своего противника, в его узкие черные глаза, оскаленный рот. Архип свободной левой рукой тоже тянулся к его горлу, но бесполезно — силы были неравными. Новый удар обрушился на лицо Архипа, затем еще один, и еще. От каждого в глазах ярко вспыхивали звезды. Он почувствовал, как под кулаками мансийца хрустнул его нос, как рот и глотка наполнились медным привкусом крови. Еще удар. Еще. Один глаз уже перестал видеть — настолько вспухла над ним бровь. Руки Архипа ослабли, а мансиец продолжал, разбивая кулак, беспощадно вбивать его голову в землю…
Архип не помнил, как подоспевшие казаки, отпихнув мансийца от его бездыханного тела, разрубили его саблями. Как всей гурьбой они наседали на пятящихся к городищу мансийцев, как секли изуродованное в сражении тело убитого князя Самара…
Он очнулся уже после того, как городище, потеряв в битве лучших воинов и вождя, сдалось на милость победителям, и мансийцы целовали саблю покойного Никиты Пана на верность русскому государю. Погрузив собранный ясак в струги, казаки собирались плыть дальше. Здесь, на берегу Иртыша, они похоронили павших воинов, почти половину из тех, кто остался. Опершись на палку, весь в кровоподтеках, с опухшей бровью, скрывшей левый глаз, Архип стоял над могилой и глядел на залитый кровью труп Никиты Пана. Асташка, возглавивший теперь отряд, держал его саблю, как святыню. Засыпав могилу жирной, как грязь, землей, отряд на стругах отправился дальше.
Реки становились все более широкими и могучими. На Оби навстречу им вышел кодский князек Алача, вождь хантов. Он встретил казаков с почетом.
— О вашем князе Ермаке уже ходят легенды. Говорят, он владеет оружием богов, что убивает невидимыми стрелами, — с уважением молвил Алача, сидя напротив Асташки у костра.
— Наш атаман Ермак Тимофеевич прослышал о тебе и желает дружбы с тобой, — говорил Асташка, полностью выполняя волю атамана. Он преподнес Алаче в дар одну из пищалей, тот передал Ермаку один из луков, коим владели князья из рода Алачи. Его Ермак велел поставить во главе всех племен, что покорились ему в этом походе, дабы Алача зорко следил за порядком на этих землях и был предан государю Московскому, на верность коему он целовал саблю Никиты Пана…