Из последних сил Архип с семьей дотащились до амбара, где уже битком было набито людей. Отовсюду слышался шелест голосов, чей-то натужный кашель, чьи-то сдавленные рыдания, в воздухе витал тяжкий дух десятков немытых тел… Разместились в темном углу, подальше ото всех. Постелив зипун прямо на солому, Архип уложил больную Анну и сам начал выхаживать. Матвей и Василий, прижавшись друг к другу, с испугом глядели на мечущуюся в беспамятстве мать, на хлопотавшего над ней деда.
— Не бойтесь, сынки мои, — успокаивал внуков Архип и, ложась спать, охватывал их с двух сторон и прижимал к себе. Просыпаясь среди ночи, слушал дыхание спящей Анны, заглядывал в личики безмятежно спящих на его груди внуков, и даже в этом холодном зловонном амбаре ему становилось порою радостно и спокойно на душе, что сейчас они все рядом. Лишь бы Анна поправилась…
Архип глядел мрачно на больную дочь и думал о том, что остаться здесь надолго никак нельзя, иначе скоро ударят морозы и везти слабую здоровьем Анну и маленьких детей в лютые холода очень опасно. Надобно ехать в Мещовский монастырь, где он провел год после смерти Белянки…
О том Анне, с коей он даже не успел толком поговорить, еще надлежало рассказать. О том, как вез зимними дорогами гроб с телом Белянки в тот монастырь, видя в ночи горящие глаза волков, как не спал и не ел, только на ямах менял лошадей и гнал дальше, лишь бы успеть побыстрее предать тело супруги земле… Иной раз волки подходили совсем близко — он видел мелькающие среди сугробов быстрые тени хищников и все сильнее погонял коня.
— Выноси, родимый! Спасай!
Думалось тогда, что не успеть, что стая обложит со всех сторон — и смерти не миновать. Он оглядывался на колышущийся в дровнях укрытый заиндевевшей рогожей гроб и, закусывая до крови губу, молился и все яростнее стегал коня. Скорее! Скорее!
Когда ранним утром изможденный конь, уже хромая, въезжал на заснеженное подворье Мещовского монастыря, Архип едва стоял на ногах. Завидевшая его издалека братия тут же подбежала, монахи подхватили его на руки, стали распрягать коня…
Архип очнулся в келье уже вечером того же дня, когда отоспался и поел горячего густого варева. И тогда к нему зашел один из монахов. Не сразу, но Архип узнал его — именно он выхаживал десять лет назад заболевшую в дороге дочь Архипа, Людмилу, когда преодолевали они тот страшный и долгий путь из Новгорода в Орел. Этот же монах и отпевал Людмилу тогда…
Оказалось этот монах, отец Паисий, уже несколько лет был игуменом Мещовского монастыря. Он поседел, стал будто суше, и вместе с тем во взоре его и голосе появилась какая-то неведомая сила, заставлявшая беспрекословно ему подчиняться.