— Подъем, — говорит она, но затем останавливает Рида, который собирался с облегчением подняться на ноги: — Не-а, не ты. Ты сидишь и ждешь его преосвященство. Вы двое, — она кивает Боргесу и Зандли, — пошли. Салим хочет с вами поговорить.
— А как же я? — со звенящей в голосе обидой спрашивает Рид. — Моя задница уже по форме повторяет каждую трещину в этих деревяшках. В вас совсем нет жалости, сестра? Возьмите меня тоже!
— Бог тебя возьмет, — со вздохом отвечает Нирмана, — и очень скоро, если Салим услышит твое нытье.
— То, что вы тут все на взводе, не означает, что страдать должен я!
— Страдания очищают душу. А теперь сядь и сиди, Рид, за тобой придут.
— Хотя бы нянек забери!
Не оборачиваясь, она показывает ему средний палец.
— И следующую закупку в интерьер оформляйте в «Икее»! — кричит он ей вслед, а затем поворачивается к уставившемуся на него послушнику. — Ну чего? Я хорошо себя веду, можешь выдать мне полдник пораньше. — Рид валится обратно на скамью. — Прикольно они придумали. И сколько мне тут еще торчать?..
* * *
Торчать приходится долго.
В ожидании епископа (который, видимо, решает изморить его, прежде чем пытать) Рид успевает отрубиться, а когда просыпается — желтый дневной свет, заливавший церковь сквозь цветные витражи, сменяется на кроваво-красный. Рида кто-то пихает ногой.
— Давай вставай, до службы осталось двадцать минут. — Салим высится над ним в ореоле света из узкого витражного окна, а потом бездушно (и сильно, с-сука) пинает по свесившейся ноге.
Он слишком жесток для того, кто носит сан священнослужителя, зато эталонно бездушен для головореза.
— Который час? — сипит Рид. Голос, правда, больше подходит для вопроса «какой сейчас год?». Ужасно хочется пить, и он кладет ладонь на кадык, пытаясь смочить горло слюной, после чего кривится.
— Самое время поднимать свой зад, — кивает раб божий, рукой хлопая Рида по колену, чтобы скинуть его ногу. — Куда грязные ботинки ставишь, здесь же люди сидят.
Вообще-то ребята из «Вольто» готовы песок целовать в местах, где он этими ботинками ходил. Рид со стоном поднимает себя в сидячее положение. Салим смотрит на него с непередаваемым злорадством.
Вообще-то, чтоб вы знали, это не по-церковному. Так что, парень, будет смешно, если апостол Петр перед вратами рая отправит тебя левее по коридору просто потому, что ты не протянул длань помощи своему (бывшему) другу, когда он ожидал от тебя понимания и стакан водички.
А дальше Салим, не давая ему прийти в себя, говорит фразу, которая кому хочешь испортит настроение на ближайшую декаду лет: