— Дамочка, отведите меня к старшей бортпроводнице, я намерен жаловаться на это отвратительное пойло.
И дальше уже ничто не идет нормально.
* * *
— Нужно было убить тебя прямо в туалете! — брызжет слюной итальянская морда.
— Вот так? — предполагает Рид, трижды ударяя его головой о дверь. Прямо по свежей ране. Бить этого парня о твердые поверхности становится приятной традицией.
И:
— Я слежу за вами! — орет Рид через плечо вжавшимся в спинки кресел пилотам. — Не вздумайте ничего делать! А ты, — это снова итальянцу, — даже не пытайся стащить мой пистолет, ублюдок!
И:
— А как тебя зовут, кстати?
А еще:
— Эта штука стреляет, Альберто, серьезно, эта штука стреляет!
И эта штука правда стреляет.
За тридцать два года жизни Рид усваивает одно правило: главный — тот, кто может прострелить тебе голову. С того момента как он, вооруженный пластмассовой зажигалкой, обезоруживает командира экипажа и забирает у него нормальный «Вальтер», проходит полчаса. Расстановка сил меняется, и угадайте, кто теперь здесь самый крутой парень.
Рид может только догадываться, но, скорее всего, дело было так: очухавшись в туалете, его новый знакомый Альберто не обнаружил Рида смиренно ждущим своей судьбы на месте С18 и пошел тем же путем — разве что более окровавленный и менее симпатичный. То есть остановил старшую бортпроводницу, угрозами заставил ввести код в кабину пилотов, а потом…
У Рида нормальный «Вальтер» с патронами среднего калибра. Самый крутой парень — это тот, кто может прострелить тебе голову.
Ранение оказывается слепым, кровь вытекает ровной дорожкой из дыры во лбу, Рид пинает тело к стене, стараясь не испачкать ботинки, и говорит пилотам, не оборачиваясь:
— Я знаю, чем вы там занимались. Я все видел.
Ничего он не видел. Только предполагает. Нужно быть совсем уж кретином, чтобы не настучать, пока угрожающий тебе пистолетом мудак, приказавший перенаправить самолет в Хошимин, отвлекся, — окажись Рид на их месте, так бы и поступил.
Он добавляет, видя напряженный профиль обернувшегося командира экипажа и не менее напряженный затылок его помощника:
— Так что теперь мы снова меняем курс.
Стены мерно гудят, за широким окном над приборной панелью — утопический пейзаж из белых облаков. Второй пилот зажимает рот рукой, пытается подорваться с места, но Рид с силой усаживает его за плечо обратно.
— Ты никуда не пойдешь, блюй в окно.
Конечно, последнее, чего хотелось бы, — чтобы, кроме валяющегося в углу трупа, здесь еще и воняло рвотой, но ни выходить самому, ни выпускать кого-либо Рид не намерен. Нет, спасибо. Последний раз, когда эта дверь открывалась, сюда вломился его новый мертвый друг Альберто, чуть не задушил его голыми руками и чуть не пристрелил выбитым из рук «Вальтером». В довесок, скорее всего, пилоты умудрились растрепать, куда нарисовавшийся на борту захватчик приказал перенаправить самолет, и поэтому: