— Потому что когда Басир свалит и заручится поддержкой континента, то никто из нас его уже не достанет.
— Нам нужен план? — предполагает Нирмана, проводя рукой по бритой голове.
И тут Кирихара понимает, что его так смущало: несмотря на то что ранен был один Салим, без ряс священнослужителей были все. Бандиты как они есть.
— Рид, планы — это по твоей части, нет?
Рид медленно обходит стол и, остановившись над картой города, пару секунд стоит перед ней. Кирихара видит его со спины: широкие плечи, непослушные волосы, узкая полоса платка для руки, идущая меж лопаток.
— Не-а, — говорит он наконец. — Никаких больше хитрых планов.
Кто-то саркастично присвистывает, но Эчизен смотрит на Рида внимательно, будто только он сейчас действительно решает, что они будут делать.
— Если мы хотим получить оттиски… — Рид разворачивается и, засунув руки в карманы, просто говорит: — Надо пойти и забрать их.
Собравшиеся переглядываются в сомнении, и только на лице Диего Боргеса расцветает широкая хищная улыбка. Он становится похож на огромную плотоядную птицу, приготовившуюся к тому, чтобы схватить жертву когтями прямо в полете. Кирихара впервые обращает внимание: его карие глаза отдают желтизной.
— Бо прав — как и всегда, в принципе, — нас ждет столпотворение. Вся Джакарта явится, чтобы в последний раз попытаться добыть оттиски. Мы это знаем, другие это знают, Басир это знает, — подчеркивает Рид. — Скорее всего, он подготовил тридцать три стратегии для того, чтобы не дать никому их стащить. Но их — то есть нас — слишком много. Даже для него. Он окружит себя таким количеством людей, каким сможет. Он помешанный на безопасности параноик, наш Басир.
Боргес поддерживает:
— И наш единственный вариант — вылезти из-под юбок Сестричек, собраться и вырвать скрижали у старика из рук.
— Пора прекращать играть в игру «Крикни оскорбление и убеги». — Рид смотрит на Салима. — Тебя это еще не достало? Побеги? Прятки? Тайные проникновения?
Салим хмыкает. Кажется, он поддается настроению этих двоих. Воздух словно тяжелеет перед грозой: атмосфера в комнате меняется, как будто Рид и Боргес электризуют пространство вокруг себя одним своим намерением.
Кирихара чувствует, как против воли по шее ползут мурашки.
— Пора восстановить прекрасную справедливость, — улыбается Рид.
И этот оскал не предвещает Ольбериху Басиру ничего хорошего.
Кирихаре не нравится отеческий взгляд, которым Рид смотрит сначала на Зандли, потом — вскользь — на него самого, а после — на Боргеса.
Салим чиркает зажигалкой. Рыжий отблеск от огонька на его лице растворяется в свете восходящего солнца. На часах — почти шесть утра, Салим мрачно прикуривает и, выдыхая дым, говорит, как только Рид открывает рот: