Пункт первый чертовски хитрого плана гласит: заслать к ним своего шпика.
— У нас вообще кто-нибудь говорит по-китайски? — оглядывается Рид по сторонам, вальяжно покачивая ногой и закидывая в рот М&М’s, конфискованный у Андрея (бандитское достижение «отобрать у ребенка конфету» разблокировано). — Что, никто?
— Во-первых, не у «нас», а у «вас», — многозначительным тоном подчеркивает Салим, поправляя колоратку под подбородком. — Во-вторых, разве бывший девчонки Боргеса не китаец? А то был похож.
Бывший «девчонки Боргеса» (фу, Салим, как грубо) был не китайцем, а тайцем, который года четыре назад сцепился с Салимом в порту Кучинга из-за крупного клиента. Крупный клиент в итоге, конечно, отошел Церкви — иначе о бывшем Зандли сейчас было бы либо хорошо, либо ничего, — но Салим, когда надо, обладал потрясающей злопамятностью.
— А тебе разве не одиннадцать? — умиротворяюще спокойно спрашивает Зандли из-за его спины, ни капли не умиротворяюще щелкая затвором. — А то похож.
— Эй, эй, всё, брейк, ребята, — в обычной ситуации Рид, конечно, сделал бы ставки и сел бы с Боргесом наблюдать представление из ближайшего безопасного угла, но Эчизен дал ему ясно понять, что «чертовски хитрый план» нужно придумать, пока на горизонте не объявился Картель во главе с цветастой башкой Деванторы. — Раз никто из вас не китаец, то это делу не поможет. Бо, помоги мне!
Боргес прекращает раскладывать М&М’s по цветам и поднимает на него взгляд:
— Найти тебе китайца?
— Как минимум.
— А как максимум — уведи на хрен отсюда эту бешеную, и пусть она уберет от меня свою пушку! — рявкает Салим.
Рид запрокидывает голову к Иисусу и провозглашает:
— Боже, если ты существуешь, я верю, что ты нормальный мужик. Пожалуйста, пусть Салима уже кто-нибудь пристрелит. И пошли мне чертова китайца.
Он уже собирается увернуться от пули, пущенной ему в голову одним неправедно гневным католическим священником, как от входа в ризницу раздается бойкое:
— Извините, вам что, нужен китаец? Я наполовину, правда. Но у меня неплохо с кантонским.
Пуля пролетает мимо. В дверях стоит молодой, энергичного — и очень китайского — вида парень.
Есть, оказывается, Бог на этом свете!
* * *
Китайский келурахан, или квартал, называется Глодок — шипящее паром хитросплетение улиц с синими навесами и красными фонарями. Глодок — это рынки, которым не хватает места снаружи, и они забираются многочисленными прилавками на первые этажи зданий; это мелкие забегаловки, где ты никогда не уверен в том, что плавает в твоей тарелке; это идущие прямо между деревянных рядов потертые красные драконы; это мешки со специями; это ведущие вглубь переулки, заставленные ящиками.