, — но он все еще на, черт побери, прицеле.
— Я думал, это была девица. — Бо… фу, господи, нет, накачанный парень чешет затылок. — Хочешь — забирай. Он, видимо, только валяться и может. Моим навыкам требуется противник получше!
— О, дружище, сомнений нет. Но тут такое дело…
— Ну-ка.
— Мы это… сдаемся, — внезапно выдает лохматый.
Все остальные в комнате удивляются вместе с Бо. Кирихаре вообще кажется, что он ослышался.
— Что? Чувак, ты думае…
— Говорю, мы сдаемся.
Да что тут происходит?
— Точно сдаемся?
— Точнее только выстрелы Купидона в мое сердце каждый раз, когда я вижу тебя.
— Брат!
— Брат. — Лохматый задирает голову и смотрит через плечо на инспектора. — Так вот, мы сдаемся. Беспомощны и готовы к страданиям.
Что. Это. Было.
Кирихара подтягивает к себе ноги и медленно встает — так же медленно, как качок убирает пушку. Они неотрывно смотрят друг на друга, а мысль, что тут какой-то подвох и их всех сейчас перестреляют, никак не выходит у Кирихары из головы.
— А светленький может связать меня в личном порядке?
Кирихара помимо воли отвлекается на лохматого.
— Не паясничай, — приказным тоном говорит инспектор. — Джунед, наручники.
* * *
Непрошеных гостей сажают спина к спине и сковывают сзади наручниками. Кирихара настоятельно советует Арройо натянуть лохматому на голову мешок, а лучше — еще после парочки вульгарных шуток — полиэтиленовый пакет.
— Без ножа режешь, — вальяжно вытягивает ноги тот.
В нем не меньше шести футов роста, загорелый, поджарый. Куда худощавее, чем его напарник — у того футболка даром что на груди не лопается, — но Кирихаре все равно не хотелось бы получить хук такой рукой. Черты лица грубоватые: высокий лоб, широкие скулы, острые скосы челюсти. Правда, все это украшено синяками и ссадинами. На виске виден свежий кровоподтек: кажется, работа Кирихары. И все же он задирает голову и нахально откидывается на стуле, будто он не в плену, а в баре и готовится вот-вот кого-нибудь снять.
Демонстративно, картинно, показательно.
Кирихара не уверен, что может испытывать неловкость, но когда тебя при коллегах выбирают мальчиком, с которым будут заигрывать, чтобы всех побесить, это уже слишком. Хорошо, что Арройо — слишком толерантный, Эйс — слишком недалекий, а Николас — слишком Николас и весь этот цирк они дружно игнорируют. Не было бы в этом намека на передачу Кирихары на растерзание, цены бы его коллегам не было.
— Какая досада. — Кирихара многозначительно морщит нос, еще раз проверяет наручники и отходит в сторону.
Арройо присаживается на край тумбы, а Эйс наворачивает круги, будто бы только он может удержать пленников от побега. Кирихара опускается на подлокотник дивана, а два героя дня разваливаются на стульях так, будто в любой момент могут встать и уйти.