Артузов пал жертвой собственных пристрастий, во многом дружбы с Тухачевским. Они, как известно, были в очень близких отношениях, и настроения группы «Красного Бонапарта» не могли не передаваться Артузову. Откровенно говоря, ему было за что критиковать руководство Советского Союза. Если Ворошилов на посту народного комиссара обороны был абсолютно неприемлем для маршала Тухачевского, то точно такая же история сложилась в НКВД. Для Артузова абсолютно неприемлемым человеком на посту руководителя органов государственной безопасности оказался Ягода.
Вспомним, что Артузов – это первое поколение чекистов. Хотя Ягода вышел оттуда же, но при жизни Дзержинского его никто не считал хорошим работником и влиятельной фигурой в органах. Рассматривать его как преемника Железного Феликса – такое старым чекистам в кошмарном сне не могло привидеться. Вспомним, после Дзержинского органы государственной безопасности возглавил Менжинский – тоже абсолютно уникальный человек, полиглот, знал 17 иностранных языков, последним выучил фарси, чтобы читать в подлиннике Омара Хаяма. Ягода на фоне прежних начальников выглядит бездарным карьеристом. Он начинает выдвигаться на руководящие позиции в НКВД уже при Менжинском, но старые кадры его по-прежнему не принимают всерьез. И вот после смерти Менжинского именно Ягода становится во главе ведомства. Для Артузова это шок.
Вообще, чекисты первого поколения были людьми достаточно упертыми, по крайней мере, с политической точки зрения. Единожды заняв какую-то принципиальную позицию в рамках внутрипартийной дискуссии, они, как правило, своих взглядов уже не меняли. Именно по этой причине Сталину пришлось уничтожить весь цвет советской разведки. Эти люди питали откровенную враждебность к очень многим сталинским выдвиженцам той эпохи. И, как было заведено в тех кругах, взглядов своих они не скрывали, а, напротив, регулярно подчеркивали.
Конечно, Артузов должен был понимать, что санкция на его арест – это вовсе не прерогатива народного комиссара внутренних дел. Он слишком серьезная персона, санкционировать его арест могли только Политбюро и лично товарищ Сталин, никаких иных вариантов быть не могло. К тому же он знал, что его, выражаясь профессиональным языком, достаточно давно «ведут». Он еще 12 апреля, за месяц до ареста, пишет письмо Ежову. Тон письма свидетельствует о том, что Артузов, мягко говоря, не очень доволен. Он указывает, что без серьезных оснований арестованы трое его сотрудников, близких ему людей – Бенедиктов, Тылес и Гудс. Артузов считает, что эта травля организована Абрамом Слуцким, и просит его от нее оградить.