Кстати, чтобы заказать турбины и другое оборудование для станции у компании «Ньюпортхьюз», нужны были значительные средства. Для этого продали художественные ценности из Эрмитажа, продали много зерна, в том числе из семенного фонда. Потом это аукнется, когда наступит голод. Но тогда еще не думали, какие последствия будет иметь строительство этого индустриального гиганта. А Днепрогэс действительно, гигант для своих времен. Если пересчитать цену строительства на сегодняшние деньги, станция обошлась стране порядка двухсот миллиардов долларов. На эти деньги можно было построить, наверно, сотню электростанций поменьше. Но нужен был символ, и символ появился.
Сегодня на Украине об этом предпочитают не говорить, потому что он не очень вписывается в канву модной киевской теории о том, как украинцы все века страдали от ужасающего московского варварства и ничего хорошего никогда от России не видели. Ну, Днепрогэс с этой точки зрения точно нужно выносить за скобки.
Зато в сегодняшней Украине обожают вспоминать 1941 год. Действительно, при отступлении Красной армии Днепрогэс пришлось взрывать. Мнения о последствиях этого взрыва диаметрально разделились. Некоторые почему-то считают, что при взрыве погибли исключительно одни немцы, а гражданское население кто-то заранее оповестил о подрыве 60-метровой плотины, и, соответственно, никто не пострадал. Другая, противоположная часть историков доказывает, что, напротив, ни один немец не пострадал, а пострадало исключительно гражданское население. Мало того, что их никто не предупредил о взрыве, наоборот, согнали именно к эпицентру взрыва, чтобы погибло как можно больше народа. Истина, как водится, где-то посередине. Значительное число погибших при взрыве, действительно, составило местное население, но погибли и немцы. А как могло быть иначе? Мирные жители всегда становятся жертвами военных кампаний. Напомню, из 27 миллионов человек, погибших в нашей стране в годы Великой Отечественной войны, 19 миллионов – это как раз мирное население.
В начале 1944 года было принято решение восстановить Днепрогэс. Сначала нужно было расчистить завалы, это ни много ни мало – четверть миллиона тонн раздробленного бетона. Инструменты были те же самые – кирка и лопата. Уже 7 июля 44-го года в разрушенную плотину вложили первый кубометр бетона. Опять месили ногами, причем теперь на стройке работали преимущественно женщины. Рабочий день продолжался от 12 до 15 часов, выходных не было. За смену бригада из 15-ти девчат укладывала примерно 200 кубометров бетона. Бывший бригадир Полина Шило вспоминала: «Мы как бетонщицы получали в день по 1 кг хлеба. Это больше, чем получали, скажем, подсобные рабочие, но работа же очень тяжелая была. А еще карточки нам выдавали, которые мы отоваривали сухим пайком, ни сахара, ни мяса, конечно, не было. На работу еще привозили горячее, какую-то баланду, вот и все питание. Зарплату еще получали, копейки какие-то, купить на них мы ничего не могли, в магазине ничего не было, а на базаре дорого».