Понимание иллюзорной формы не даёт нам устремляться наружу и теряться в своих проекциях. Оно разрывает траекторию «того, кто снаружи», ведущую нас к бесконечной неудовлетворённости, и позволяет нам видеть сквозь тщетность такого образа жизни. Как сказал Сократ, «видишь ли, секрет счастья находится не в поиске большего, а в способности наслаждаться меньшим».
Если мысли и явления по сути иллюзорны, нет нужды цепляться за них. Если нет цепляния (нет неуёмных психических усилий привязанности и фиксации), то нет и усталости. Если нет усталости, то нет и необходимости в сне. Это одна из причин, по которой будды не спят в общепринятом смысле228. Кхенпо Ринпоче даёт такое краткое описание сути иллюзорной формы:
Видимости этой жизни – все различные проявления форм, звуков, запахов, вкусов и телесных ощущений, которые мы воспринимаем, кажутся истинно существующими. Однако видимости жизни не говорят нам: «Мы реальны». Они только кажутся реальными с точки зрения заблуждающихся мыслей, когда мы думаем: «Эти вещи действительно существуют снаружи». Это то же самое, что мы делаем во сне, когда не знаем, что видим сон [курсив наш. – Э. Х.]. Подобным образом мы ошибочно полагаем, что старение, болезнь и смерть обладают истинным существованием… однако это лишь работа запутанного сознания. Совершенная мудрость будд не воспринимает эту жизнь или имеющие в ней место старение, болезнь и смерть как истинно существующие. Благородные будды и бодхисаттвы, обладающие мудростью, видящей подлинную реальность, не воспринимают эти события как реальные229.
Наконец, если мир – это сон, чем является то, что видит этот сон? Его видит ум ясного света. Практика иллюзорной формы в том, чтобы раз за разом погружаться в видение ума ясного света, из которого можно абсолютно истинно утверждать: это сновидение.