— Ты, — спрашивает, — пожар заметил?
— Ага.
Ну, мои данные записал, и как да что там происходило. А мне что-то всё хуже и хуже — чувствую, сейчас вырвет. Поднялся я наверх — там уже обеих баб на носилки положили и навстречу мне попались. Я у людей спросил, не видел ли кто мою фуражку. Мне её какая-то тётка подала, и я следом за носилками вниз пошёл. Только вышел я на улицу — и точно, вырвало. Прямо наизнанку вывернуло. Зато сразу полегчало. Пока до квартиры своей добрался — уже нормально себя чувствовал, замёрз только. Дома мокрую одежду с себя сбросил, в горячую ванну залез, а согреться не могу. Вылез, прямо голый на кухню прошёл, стакан водки из холодильника налил. Проглотил, и назад в горячую ванну — а перед глазами всё титьки обгоревшие да полопавшиеся торчат. Жуткое зрелище. Тут меня развозить начало — вылез, и в кровать. Думал, не засну — а отключился почти сразу.
Утром проснулся — почти нормально себя чувствовал. Пошёл на работу, а где-то после обеда позвонили из прокуратуры, попросили зайти, так как тётка эта умерла, которая с обгоревшими титьками. Ну, я без задней мысли туда и пошёл — а там на меня сразу давай давить! Как, мол, я там оказался? И откуда на двери мои отпечатки пальцев? Дают почитать протокол допроса девки этой — Верки. А она, представляешь, говорит, что это я их поджёг! Я, дескать, хотел трахнуть её мать и её саму, а они мне будто бы не дали. Я их и знать-то не знаю! Так, видел мельком иногда во дворе, даже не здоровался. Я пытаюсь рассказать, всё как было — а следак, козёл, гнёт своё. Что, мол, я там делал, в том подъезде? Короче, ушёл он из кабинета, дальше влетают два мента и застёгивают мне браслеты. И козёл этот тут же — вот постановление об обыске, и вот постановление о заключении меня под стражу, так как я могу, используя своё служебное положение, повлиять на ход следствия. Отвезли меня в КПЗ, заперли в камеру. Одного. Правда, и камерка маленькая — одни двухъярусные нары стоят, да очко, или, как в тюрьме говорят, светка. Тут дня три-четыре вообще не трогали. Потом вызвали в следственную камеру и дают ознакомиться с результатами обыска. Нашли они у меня три патрона от пистолета Макарова, и возбудили на меня 218-ю за хранение огнестрельного оружия и 149-ю, часть вторую, по факту поджога и смерти гражданки такой-то. А я, когда вытаскивал этих баб поганых, даже подумал — вполне ведь могу заработать медаль, «За отвагу на пожаре». Вот, заработал… Правда, вместо медали как бы срок не обломился.
— Нда, интересный рассказ, — Айзеншпис грустно улыбнулся. — И что же, вы не смогли ничего доказать? Ну, там, что вы по времени не могли их поджечь.