30 октября. Сколько телеграмм - поздравлений! Но они не в сумке почтальона… Всё из Минска и Москвы через Лиозно передается по телефону на Крынковскую почту. А оттуда звонят в школу… А в результате я слышу тексты, перевранные, полуграмотные… Рем и Славка прислали "Сонеты" Шекспира в переводах Маршака. На титульном листе: "От скромных почитателей Симановича и Шекспира в дни их опубликования. (октябрь, 1955 г.)" Рем навестил "опального поэта в Крынковской ссылке". Правда, не такой уж я опальный, да и Крынки - вовсе не ссылка… Но Рем сказал, что не в таких условиях должен жить "поэт, которого благословил Симонов и напечатал в "Новом мире"… Я с ним не согласен… У меня как будто все складывается хорошо: и поэзия, и учительство.
15 ноября. В ответ на письмо из Москвы комиссии по работе с молодыми отправил для обсуждения на Всесоюзном совещании 30 стихотворений. Может, и не стоило столько посылать, слишком много поводов будет для критических зацепок, но захотелось побольше…
30 ноября. Новомирской радостью поделиться здесь не с кем… А какие в номере авторы: Томас Манн, Альберто Моравиа, Н. Заболоцкий, Мих. Луконин, Г. Троепольский, П. Антокольский. А из молодых - Евг. Евтушенко и я… И тираж - 140 тысяч!
25 декабря. Сугробы! Какие сугробы! Я таких никогда не видел. Кажется, все крынковские домики потонули в них… Нет, еще не потонули: виднеются чуть-чуть крыши. А я без шапки. Мерзнут уши. Холодно. Но добегаю до клуба. Снова смотрю старенький фильм. Потом остаюсь на танцы. Ах, эти танцы!.. Я не ухожу, потому что уже спят мои хозяева и их дети. Я не ухожу, потому что здесь Лиля. Мы сейчас все вместе пойдем. А потом я останусь наедине с ней и провожу ее домой. И постоим чуть-чуть у крыльца и попрощаемся. И я не скажу ей, как мне одиноко. И она ничего не скажет. А будем вести себя, как два молодых оптимиста, которым так хорошо жить на белом свете…
Уже прибежал домой… Проверяю тетрадки и улыбаюсь, читая сочинения ребят: "Из-за своей детской неосторожности Петю Ростова сразила вражеская пуля", "Кутузов умело руководил всей Советской страной", "Безухов был в хороших отношениях с Наполеоном, но хочет его убить".
31 декабря. Заканчивается мой Звездный год. "Новый мир" со стихами, написанными еще в студенческие дни. Поздравления Симонова и редакции. И еще одна телеграмма, которая совершила путь из Минска в Наровлю, а уже потом ко мне в Крынки… Симонов и "Новый мир" предложили мою кандидатуру на Всесоюзное совещание молодых. И меня надо включить в белорусский список, добавить фамилию к той группе, которую предлагал Минск. Но никто не знает моего адреса. А Шамякин вспомнил, очевидно, что мы - земляки, с Гомельщины. И вот в Наровлю полетела телеграмма. Получив ее, моя мама, ничего не меняя, отправила мне, добавив только одно слово в конце. И я получил телеграмму с подписью "Шамякин-мама"…