– Это горбатый кит, – уточнила Ранхиль.
Дети зачарованно наблюдали за ним.
– Зачем он так делает?
– Кто знает. Может быть, ради удовольствия.
Кит повторил свой акробатический трюк, будто знал, что на него смотрят. Прежде чем окончательно погрузиться на глубину, он с силой ударил хвостом по поверхности моря.
– Кто-то едет! – заметил Даг.
С запада к острову приближался быстрый катер. В нем стояла женщина в длинном свободном платье. Позади нее за штурвалом был маленький сгорбленный человечек с трубкой во рту.
– Это Хедда! – закричала Сюннёве. – Тетя Хедда приехала!
Дочь Сверре Бьёрнебу была своего рода знаменитостью. Не только в семье и родном Арендале или в губернии Эуст-Агдер, но и во всей Норвегии.
Покинув остров около пятидесяти лет назад, Хедда нашла работу в публичной библиотеке Осло и посвятила себя сочинительству. Со временем она стала довольно известной писательницей. Некоторые ее романы перевели на другие языки, а по одному даже сняли фильм в Швеции.
Ей исполнился восемьдесят один год. Белые волосы, цвета вымытых морем ракушек, она заплетала в косу, спускавшуюся ниже пояса. Одевалась Хедда только в черное.
Она стояла посреди лодки и смотрела, казалось, не столько на людей, сколько на маяк. Дети с криками побежали к причалу встречать ее, но она по-прежнему не отводила взгляд от маяка – даже когда лодка повернула, Хедда подвинулась так, чтобы его видеть.
Прежде всего она приехала посмотреть на маяк. Он всегда направлял ее, как бы далеко она ни была. Писательница хранила его свет всю жизнь, как научила ее двоюродная сестра отца, Суннива. Уже шестьдесят лет удивительная Суннива покоилась в земле острова.
Хедда увидела маяк и узнала его – именно таким она его и запомнила. Ей стало радостно и светло.
Она вышла из лодки, стараясь побороть волнение, и сразу же оказалась в объятиях племянницы Сюннёве – жизнерадостной полной женщины, которая крепко обняла ее и сказала:
– Горбатый кит предупредил нас, что вы едете. Добро пожаловать домой, тетя Хедда!
Теплое, нежное, ласковое слово «домой» зазвенело, как колокольчик, в ее голове. Хедда обняла племянницу и посмотрела на тех, кто шел ей навстречу. Кого-то из них она не помнила, а многих и вовсе не могла помнить – они родились и выросли, когда Хедда уже уехала, или вовсе были не с острова.
Все – или почти все – пришли поприветствовать Хедду: слава повсюду бежала впереди нее, даже здесь.
Карин ждала своей очереди со слезами на глазах. Арнульф рядом с ней растерянно улыбался.
Обнимая их, Хедда не могла сдержать слез. Прошлое обрушилось на нее, как шторм, и она чувствовала себя подобно маленькому плоту посреди волнующегося моря.