Тяготы жизни на какое-то время отступили. Судьба дала ему возможность научиться плавать и сражаться, понимать причуды моря, различать ветра и облака, а еще разбираться в людях, похожих на море своим непостоянством. Арне даже стало казаться, что теперь он сам себе хозяин и будущие дни подчинены его воле. Восставшая душа молодого моряка была подобна губке, впитывающей жизнь. За это время он научился читать и писать. Он узнал женщин. Но всё закончилось. Однажды летним днем вернулась его прежняя жизнь – та, знакомая с детства, которая душила его, лишала свободы и вечно требовала невозможного. А ведь Арне наивно верил, что жестокое прошлое ушло навсегда. Оружие Безумного Джима сделало его глухим и безлицым, вернуло в мир жестокой неизбежности, которой старик Уле, задыхаясь от ярости, всё-таки научился подчиняться.
Арне решил, что, вернувшись в Омли, он почтит память старика и, возможно, обретет покой.
Теперь, когда вместо всех звуков на свете Арне мог слышать только собственные мысли, они казались ему слишком шумными и навязчивыми. Он никак не мог от них избавиться, и порой это казалось невыносимым. Арне нередко думал о матери, хотя даже не помнил ее лица. Ему было всё равно, красивая она или нет, и плевать на то, что однажды старик с презрением назвал ее «шлюхой». Он представлял ее бесконечно одинокой маленькой женщиной с ребенком на коленях, и этот образ успокаивал его в самые горестные минуты. Старик представал в его воспоминаниях свернувшимся по-собачьи на измятых грязных простынях с бледным восковым лицом – таким Арне увидел его однажды утром и понял: дед Бьёрнебу умер. Каким маленьким казалось его тело и нелепой – суровость, в которую он кутался всю жизнь. Арне хорошо помнил то постыдное облегчение при виде мертвого Уле – словно глубокий вздох после долгих страданий. Теперь вокруг мыслей о старике пульсировало что-то похожее на теплое чувство – будто пришедшее из памяти, сдержанное и невыраженное. Но всё-таки жившее всего лишь в воображении. Черствость характера и эмоциональная мертвенность Уле Бьёрнебу передались Арне, как болезнь.
Когда он подумал о старике и о том, чтобы почтить его память, то поймал себя на мысли, что никакой памяти о старике и нет.
Арне остановился у дороги в одной из портовых таверн Арендала. Узкие улочки спускались и поднимались, скрываясь за горизонтом. Поблекшие дома прижимались друг к другу, рыболовных сетей в них было больше, чем жителей. Арне достал несколько монет, которыми от него откупился военно-морской флот. Он заказал себе выпить – чтобы утопить досаду и горестные воспоминания. Он так и не вернулся в Омли.