Однажды мы с Нильсом выходили из большого здания, где заседал стортинг – парламент.
– Чем займемся? – спросил я под угрюмым взглядом одного из львов, наблюдающих за площадью.
– А давай я познакомлю тебя с дядей!
Мы прождали под дождем целый час, ожидая, когда же выйдет дядя Нильса. Наконец появился он, сам Юхан Свердруп – статный господин с длинной округлой седой бородой. Неподалеку его ждала повозка.
Мы пошли ему навстречу. Он узнал своего племянника и тепло поприветствовал нас обоих.
– Это мой университетский приятель, Сверре Бьёрнебу, – представил меня Бундэвик.
– Еще один философ, – улыбнулся Юхан Свердруп.
Я не знал, что ответить, и стоял, залившись краской, пока знаменитый политик пожимал мне руку.
– Стране скоро понадобятся молодые люди. – Он внимательно посмотрел на нас. – Вам придется много работать!
Свердруп намекал на независимость от Швеции. Благодаря стараниям парламента Норвегия укрепляла свои позиции. Важная поправка была принята на этапе голосования и ограничивала право короля на вето в конституционных вопросах.
– Мы готовы, дядя Юхан! – заявил Нильс.
– Это будет новая страна. Наша – ничья больше! – торжественно произнес Свердруп. – И все должны внести посильный вклад!
Мы с уверенностью кивнули и дали ему понять, что дорожим каждым его словом.
– Кланяйся от меня родителям, Нильс! – Юхан Свердруп развернулся и, не дожидаясь ответа, сел в повозку.
Я посмотрел ему вслед. А потом – на свою руку: однажды, и ждать оставалось недолго, Юхан Свердруп станет первым премьер-министром Норвегии.
– Умный старик, правда? – спросил Нильс, и его голос вернул меня к реальности. – Ты ведь понимаешь, что нас ждут великие дела?
Бундэвик был того же возраста, что и я, но его манеры, непоколебимая уверенность выдавали в нем уже сложившегося и ответственного, словом, идеального для новой страны гражданина. Кроме того, он гораздо лучше меня знал столицу и ее особенности. Всё потому, что его семья часто приезжала в Кристианию из Драммена к известному родственнику.
Иногда наши учебные будни и долгие разговоры разбавлялись визитами моего брата – примерно раз в месяц Гуннар приезжал в столицу по работе. Он всегда приглашал нас в ресторан и непрестанно, а иногда даже с некоторой жесткостью, критиковал наш внешний вид, по его мнению, небрежный и неряшливый, скудную обстановку комнат с единственной роскошью – книгами – и то, что мы тратили всё время только на учебу.
Однажды я рассказал ему о своем знакомстве с Юханом Свердрупом и о том, как он пожал мне руку. Я сказал, что горжусь этой встречей и тем, что дружу с его родственником.