– Стойте! Здесь ребенок!
Супруги обернулись и увидели, что кто-то быстрый и ловкий появился словно из-под земли, схватил малышку Гюнхиль и перенес ее на тротуар – целую и невредимую.
Этим внезапным спасителем был тот, кто коротал свои унылые дни за бутылкой вина в полумраке портовых таверн. Немой.
Он поправил на малышке платье и погладил ее мягкие густые волосы – ему показалось, они были того же цвета, что и его любимые подснежники. Девочка посмотрела на него – но не так, как те, кто впервые видит его изуродованное лицо, отпрыгивая подальше со страхом и отвращением, будто он заразный. Нет, Гюнхиль взглянула на него своим привычным, спокойным, безразличным ко всему взглядом. Как ни странно, равнодушие больной девочки, не понимавшей, что происходит, тронуло Немого. Судьба приучила его не ждать благодарности, и, поймав быстрый взгляд Пелле Йолсена, он развернулся и молча ушел, похожий на тень.
– Никогда не догадаетесь, что со мной приключилось сегодня! – тем же вечером приветствовал торговец Сигурда Сандемоса из-за прилавка своего богатого магазина. Инспектор зашел за новой бритвой и не ожидал услышать нечто удивительное.
– Да ну! И что же?
– Я встретил его!
– Его, говорите?
Пелле Йолсен думал о нем весь день. Он размышлял о глазах Немого, и чем глубже он мысленно всматривался в них, тем больше убеждался, что они не имели ничего общего с телом, которое им досталось. Во взгляде Немого не было ни пустоты, заливаемой вином, ни бедности, ни убожества, ни того, что Пелле понимал под отчаянием.
– Немой! Помните? Несколько дней назад мы видели его у мадам Столтенберг… Вы еще сказали тогда, что он подошел бы на роль смотрителя маяка…
– А, ну да, да… пьяница…
Внимание инспектора было приковано к сверкающему бритвенному станку с перламутровой рукоятью. Ему не терпелось подержать его.
– Какое тут лезвие?
– Дамасская сталь! Лучшее предложение!
– Лучшее, да? – Сандемос прикоснулся к острому краю кончиком пальца.
– Я про того Немого…
– Угу… А сколько вы хотите за эту бритву, друг мой?
– Двенадцать риксдалеров.
– Двенадцать? Не многовато ли? Это всего лишь бритва!
– Не всего лишь! Это тончайший инструмент! Так что, вам неинтересно услышать про мою утреннюю встречу?
– Интересно. Рассказывайте же. Я весь внимание.
Йолсен пересказал инспектору события этого утра.
– Благородная душа. Ничего не скажешь, – рассеянно произнес Сандемос и положил на прилавок бритву, которую до этого не выпускал из рук. – Может, всё-таки опустите до десяти?
– Десяти?
– Ну да. По-моему, хорошая цена за бритву.
– Берите. Но с условием, что вы поможете мне его найти!