– Тебе идет, – сказал Джозеф.
Поручение сестры он расшифровал безошибочно. Они отнесли костюм на кассу. Брюки требовалось укоротить, но с этим Крис мог справиться своими силами.
– Кстати, недорого, – отметил Крис. – Приди я сюда в одиночку, наверняка потратил бы больше. А ты никак повышения добился?
Уже пару месяцев Джозеф отработал помощником управляющего культурно-спортивным комплексом. Из мясной лавки он уволился и, хотя все еще носился с музыкой, больше не рассматривал ее в плане профессиональной карьеры.
– Да, своим горбом.
– В долгосрочной перспективе хороший костюм дешевле выходит.
Такой совет вполне естественно было услышать от отца, но только при другом стечении обстоятельств.
– Ну, для тебя-то всяко выгоднее, так ведь?
– Ты же знаешь: кабы мог, я б сам заплатил.
– Вот и заплатил бы, – парировал Джозеф.
Ему следовало быть выше этого, но не получилось.
– С каких шишей?
– Мог бы какую-нибудь работу найти.
– Как тут найдешь работу, когда вокруг такое творится?
– Что-то я не пойму, – продолжал Джозеф. – Ты голосовал за Брекзит, потому что эти поляки и все прочие соглашались работать за меньшие деньги, чем ты. Но сейчас этого нет. Почему же ты не пользуешься такими возможностями?
– Но Брекзит еще не состоялся, правда?
– Какая разница? За что ты ратовал, то уже произошло.
– Это имеет большое значение, потому как выход есть…
– Вот только не говори «Выход есть выход». Или «Брекзит есть Брекзит». Пожалуйста. Я хочу прожить хоть один день, не слыша, что нечто есть нечто и выражается тем же словом. Это само собой разумеется, черт побери. Как может быть иначе? Сыр есть сыр. Рождество есть Рождество. Но что это тебе дает?
Джозеф по-прежнему не разбирался досконально ни в одном вопросе. Его не интересовали ни таможенные союзы, ни соглашения о границах, притом что эти слова он, казалось бы, слышал ежедневно. Но Брекзит, похоже, как-то проплыл мимо и не оброс деталями. Он уподобился религии. Одни в него верили, другие нет, с обеих сторон появлялись фанатики, которые маршировали и горланили, и никто не мог доказать, что он прав, а остальные заблуждаются, так как подвижек не было ни в одном ни в другом направлении. Он даже начал подумывать, не спровоцировал ли Брекзит всеобщее помешательство и не заходят ли у страны общественные шарики за общественные ролики.
– Нас предали. Тебя, меня.
– Меня – нет.
– Ты живешь в Британии? Ты был в числе семнадцати и четырех десятых миллиона?
– Да, но…
Джозеф до сих пор не признался отцу, что сам был как в числе семнадцати и четырех десятых миллиона, так и в числе шестнадцати и одной десятой миллиона. Ведь по этой причине – как и по любой другой – Крис бы решил, что его предали.