— Занятно… — Протянул Али, крутя указательным пальцем. — А причина?
— Так хочет моя мама.
— О! Моя мама этого тоже хочет, наверное.
— Выходит, наш папаша совсем не умеет обращаться с женщинами. Настолько, что я и не знал, что он мой отец.
— Это как-то повлияло на твои планы?
— Нет.
— Что ж, мне нужен наш дядя и его друг, а тебе отец. — Заключил Али, подходя к Ролану. — Так получилось, что они заодно. Почему бы и нам не объединится? Ты мне, я тебе.
Али протянул руку и оковы с протяжным щелчком слетели с Ролана. Повалились под ноги, эхо заметалось по камере, вырвалось в коридор и затихло. Парень размял запястье, морщась, потёр шишку на лбу. Вздохнул и пожал протянутую руку.
— Идёт.
Рукопожатие младшего оказалось крепким. Ролан криво улыбнулся, думая, что матери сто́ит задать несколько серьёзных вопросов. Ведь от новоявленного родственника отчётливо веет кровью бога. Да и убийство отца… который выглядит не сильно старше, вызывает определённое любопытство.
* * *
Орландо сгорбился на сиденье, меч Серкано лежит на коленях. Голова покачивается в такт повозке. Снаружи крепчает ветер, тент прогибается, идёт волнами. Особо резкие порывы залетают внутрь, вскидывают пшеничные волосы и смахивают слёзы.
Внутри нечто умерло, а в груди проросли сухие ветви, обвили рёбра. Он действительно потерял семнадцать — восемнадцать лет жизни, без учёта года с лишним в Обсидиановых Пустошах.
Почему он потерял память? Что творилось всё это время?
Он рассчитывал встретить Серкано снова или просто облагородить могилу старика. А теперь оказалось, что собственноручно убил отца! Сначала пробив виски скьявоной, а после отрубив голову. Плевать, что говорил Винченцо, о возрождении старика в молодом теле и служении врагу! Плевать!
Рукоять могильного меча холодна, дубовые пластины сгнили, вместе с кожаной оплёткой. Однако металл остался девственно чист и на рикасо красуется клеймо миланской оружейной. На клинке отражаются красные глаза с синюшными мешками.
Снаружи звенит голосок Кармен, Винченцо отвечает отрывисто и басовито.
— Ну что за дурь… — Прошептал Орландо, стискивая кулаки и утирая слёзы рукавом. — Какая разница, что произошло? Какая в пекло разница?! Серкано не вернуть. Ничего не изменить! Что мне теперь делать… Что?
Левая ладонь сжалась на клинке, сдавила. Губы разошлись в неуверенной улыбке.