– Я не знаю. Он подавлен ещё сильнее, чем мама. Папа вообще немножко не в себе последнее время.
– Это многое объясняет, – проронила Хармони.
Эмма затихла. Слёзы у неё высохли.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Прости. Ничего.
Эмма отодвинулась от Хармони. Лицо у неё покраснело и пошло пятнами.
– Нет, говори.
Хармони пожала плечами:
– Я про Мэтти Комо, нашего двоюродного брата. Шериф заварил кашу, а твой папа слишком… а твой папа его не останавливает. Я сейчас…
– Ты хотела сказать, он слишком слаб? Ты это имела в виду?
Хармони кивнула, и Эмма, разразившись рыданиями, бросилась к дому. Это маленький славный жёлтый домик с зелёными ставнями. Дверь за ней захлопнулась. Мы поспешили следом и постучали.
– Эмма! Эмма! – звала Хармони.
Но из-за двери нам никто не ответил, так что нам пришлось уйти. Город от набежавшего облака потемнел и стал чёрно-белым. Единственным ярким пятном остался морковный нос синьора Снегундо.
– Вот что я называю кошачьей вкусняшкой, – сказала миссис Хейл. – Это мой собственный рецепт. Посмотрим, оценит ли Принцесса.
Мы сидели в библиотеке, за стойкой миссис Хейл: миссис Хейл на большом кресле, Хармони – на стуле, а я, собственно, на столе. Миссис Хейл достала пакетик и вынула из него небольшое свёрнутое трубочкой угощение размером примерно как чипсы, но гораздо интереснее. Она положила трубочку на стол. Все внимательно смотрели на меня.
Вкусняшка. Я, разумеется, сразу ощутила её запах, и внезапно во мне осталась лишь импульсивная часть моей природы. Я не сомневаюсь, что вы уже поняли, насколько я благородное создание и как сдержана в реакциях. Жадность мне совершенно чужда. Кроме того, я предпочитаю есть в одиночестве. Думаю, я вполне могла бы унести свою кошачью вкусняшку – какое прекрасное название-то! – под стол и съесть её там. Но, когда мне в голову пришла эта идея, вкусняшки уже не было.
– Ого! Быстро она! – сказала Хармони.
Они с миссис Хейл что-то там ещё говорили про кошачьи вкусняшки, скорость и тому подобное, но я не могла следить за их разговором. Единственное, что занимало мой мозг, это «Ещё!». Ну ладно: две мысли. Вторая была: «Скорей!»
Ещё!
Скорей!
Ещё!
Скорей!
– Может, она хочет ещё? – предположила Хармони.
– Трудно сказать, когда она вот так тихо сидит, – ответила миссис Хейл.
– Но глаза у неё горят.
– Я заметила.
Миссис Хейл открыла пакетик и по столу толкнула в мою сторону ещё одну вкусняшку. Медленным и грациозным движением я протянула к ней лапу: будто мы с вкусняшкой исполняли какой-то танец. Потом что-то вспыхнуло, и на сцене остался лишь один танцор.