Когда через двадцать минут он добрался до кабинета Моники, та как раз снимала пальто. Она взглянула на Тони, в глазах которого был заметен страх, потом быстро отстегнула пластиковый фартук и пощупала лобик Карлоса Гарсия.
— Тони, у него температура, но невысокая, — ободряюще сказала она. — Элма подготовит Карлоса для осмотра, но пока я считаю, что ему нужен лишь детский аспирин и, возможно, антибиотик. — Она улыбнулась. — Так что перестаньте волноваться, а не то доведете себя до сердечного приступа. Я ведь педиатр, а не кардиолог.
Стараясь сдержать непрошеные слезы, Тони Гарсия улыбнулся в ответ.
— Просто, доктор… Понимаете…
Посмотрев на него, Моника вдруг ощутила себя намного старше этого молодого отца. «Ему не больше двадцати четырех, — подумала она. — Он сам так похож на ребенка, и Розали тоже. За последние два года им столько пришлось вынести». Она дотронулась до его плеча.
— Понимаю, — ласково произнесла она.
Полчаса спустя Карлоса снова одели и усадили в коляску. Тони был выдан рецепт на трехдневный курс антибиотика.
— Послушайте, — предупредила Моника, провожая его до двери, — не сомневаюсь, что через пару дней от него опять не будет покоя, но если все-таки температура поднимется, можете в любое время звонить мне по сотовому.
— Конечно, доктор Моника, еще раз спасибо. Не могу выразить…
— И не надо. У меня мало времени.
Моника кивнула в сторону приемной, где находились четверо маленьких пациентов и среди них парочка орущих близнецов.
Тони, взявшись за дверь, чуть задержался.
— Ох, одну секунду, доктор Моника. На прошлой неделе я возил очень приятную пожилую женщину. Я показал ей фото Карлоса и рассказал, как вы заботились о нем, а она сказала мне, что знала вашу бабушку.
— Знала мою бабушку? — Моника смотрела на него с удивлением. — Она что-нибудь о ней рассказывала?
— Нет. Сказала только, что знала ее. — Тони открыл дверь. — Я вас задерживаю. Еще раз спасибо.
Он ушел. Монику так и подмывало побежать за ним вслед, но она сдержалась. «Позвоню ему позже, — подумала она. — Могла ли эта женщина знать мою бабку с отцовской стороны? Папа не имел представления, кто была его настоящая мать. Его усыновили люди, которым было тогда лет по сорок пять. Они умерли много лет назад, как и мамины родители. Папе и маме было бы сейчас по семьдесят пять. А будь живы их родители, им вообще было бы за сто. Если эта леди знала папиных приемных родителей, она сама должна быть очень старой. Тут какая-то ошибка».
До самого конца напряженного дня Монику не покидало навязчивое желание позвонить Тони и спросить, как звали старую женщину, утверждавшую, что она знала ее бабушку.